Этот проект был разработан Ленинградским отделением Государственного проектного института «Горстройпроект» во второй половине 1950-х. 1-335 – это, пожалуй, самая распространенная серия хрущевок на территории бывшего СССР. Для домов этой серии характерны широкие окна в квартирах и удлиненные окна на лестничных клетках. Считается, что больше всего таких хрущевок было возведено в Ленинграде.

Массовое типовое жилищное строительство было бы невозможно без домостроительных комбинатов. Именно ДСК поточно производили панели, из которых затем (уже на месте) собирали дома. Крупнопанельный дом № 42 на Новочеркасском проспекте – первый, построенный Полюстровским домостроительным комбинатом (ДСК-1) на Малой Охте. Среди своих собратьев он выделяется тем, что на его боковом фасаде (со стороны Таллинской улицы) красуется Голубь мира.

Между левым берегом Невы и Большой Охтой действовали два перевоза. Пристани одного находились соответственно севернее Смольного собора и примерно в створе Панфилова улицы, пристани другого – южнее собора и примерно в створе Конторской.

Малая Охта могла похвастать лишь одним перевозом. Его левобережная пристань (на современной Синопской набережной) была названа по фамилии купцов-хлеботорговцев Калашниковых. Правобережная располагалась примерно в створе нынешнего Перевозного переулка, который тогда был коротким и безымянным. Отсюда было рукой подать до Малоохтинского православного кладбища и церкви Святой Равноапостольной Марии Магдалины. Может быть, Малоохтинским перевозом пользовалась и семья Петровых-Водкиных.

Чуть в глубине от пересечения проспекта Шаумяна и Заневского проспекта, за небольшим сквером, высится современное здание театра «Буфф». Оно было построено на месте типового кинотеатра «Охта», который признали аварийным и в 2007 году снесли.

Торжественное открытие театра по новому адресу (Заневский проспект, дом 26 или проспект Шаумяна, дом 22) состоялось 26 февраля 2010 года. До того «Буфф» обитал на Народной улице. Теперь там прописан театр «Мастерская».

Нынешний «Буфф» – это три площадки: основная сцена, Зеркальная гостиная (малая сцена) и зал «Буффики» (для маленьких зрителей). Под одной крышей с этим музыкально-драматическим театром расположен культурно-досуговый центр «Красногвардейский». Тут сосредоточены творческие силы района. В коллективах КДЦ занимаются тысячи людей.

Оккервиль (в верхнем течении – Чёрная речка) берет свое начало в болотистой местности южнее Колтушских высот и впадает в Охту примерно в 1,8 километра выше ее устья.

Заневский мост был построен в 1974–1975 годах, когда на правом берегу реки Оккервиль, недалеко от железнодорожной станции Дача Долгорукова, еще существовали деревни Малая Яблоновка и Большая Яблоновка. Фактически это была уже одна деревня, но довольно большая. На сайте PastVu.com есть множество черно-белых фотографий, которые дают возможность увидеть, какой тогда была эта местность. Трудно поверить, что в недалеком прошлом здесь, в черте города, стояли деревянные дома, окруженные садами и огородами, бродили куры, а у берегов покачивались лодки.

Однопролетный железобетонный мост, который спроектировали инженер Б. Э. Дворкин и архитектор Л. А. Носков, расположился в створе Заневского проспекта. Вполне логично, что название этой магистрали перешло на новый мост. Кстати сказать, Заневский проспект продлили до Соединительной линии Октябрьской железной дороги только в 1978 году, а до того, с начала 1960-х, его восточной границей была именно река Оккервиль. С 28 мая 1979 года этот косой в плане мост, ширина которого чуть больше длины, именуется Заневским уже официально.

Однако существуют и другие версии. Так, на карте, составленной в 1698 году, река носит имя «Kervila», происходящее от карело-финского слова «kare» – «изгиб»: Оккервиль действительно извилист на всем своем протяжении. На шведской географической карте 1704 года в верховьях безымянной реки обозначены две деревни – «L.Carvilla» и «S.Carvilla», на шведском «река у деревни Карвилла» звучит как «окарвила».

На русских картах XVIII–XIX веков река называется то Черной речкой, то Малой Охтой, то Порховкой, то Яблоновкой. Впервые название «Оккервиль» появляется на топографических картах Ленинградской области 1940-х годов.

В конце XIX века в этих местах существовали две деревни – Большая и Малая Яблоновка. В Большой тогда насчитывалось 17 домов и 128 жителей, в Малой – 10 домов и 94 жителя. В 1950-е годы в Яблоновке был колхозный яблоневый сад, обнесенный глухим и очень высоким забором. В 1970-е эти небольшие пригородные поселения были застроены новыми жилыми массивами. Улица Малая Яблоновка, которая проходила от Уткина проспекта до деревни Большая Яблоновка, прекратила свое существование в 1995 году.

2 августа 2011 года безымянному проезду между зданием Российского государственного исторического архива (РГИА) и рекой Оккервиль было присвоено историческое название – улица Малая Яблоновка.

Точная дата его основания, как и в случае со здешним старообрядческим кладбищем, не установлена. Некоторые исследователи связывают его появление с каменной церковью Святой Равноапостольной Марии Магдалины, которую возвели на Малой Охте (видимо, вместо деревянной) в 1778–1781 годах. (В литературе встречаются иные версии датировки ее возведения.) Другие считают, что это кладбище старше каменного храма. Есть даже гипотеза, что оно существовало со времен шведского города Ниен, а на месте будущей церкви Марии Магдалины стояла небольшая деревянная кирха (лютеранский храм) Святой Девы Марии.

В 1848/1849–1857 годах на средства, собранные прихожанами, православный храм перестроили и расширили. Работами руководили архитекторы Василий Фёдорович Небольсин и Карл Яковлевич Маевский. Обновленная церковь была красой и гордостью Малой Охты, ее, как сказали бы сейчас, важнейшей архитектурной доминантой. По сути, впрочем, единственной. Каменные дома здесь можно было пересчитать по пальцам, а среди деревянных преобладали одноэтажные. На фоне вросших в землю избушек, которых на Малой Охте хватало, церковь Святой Равноапостольной Марии Магдалины, особенно ее двухъярусная колокольня, производила сильнейшее впечатление. На храмовый праздник, отмечавшийся 22 июля, сюда стекалось множество людей, включая не только охтян, но и приехавших из-за Невы горожан. Маловероятно, что семья Петровых-Водкиных, жившая неподалеку, не посетила это празднество.

Малоохтинское православное кладбище, которое начиналось сразу за алтарем церкви и тянулось на восток, было куда более скромным, чем Большеохтинское. Зато оно было довольно зеленым, благодаря чему служило для обывателей еще и публичным садом. На нем хоронили в основном местных жителей. В 1863 году, например, тут был погребен писатель Николай Герасимович Помяловский, чей отец был дьяконом этого храма. Когда на рубеже 1930–1940-х Малоохтинское уничтожалось, могила автора замечательных «Очерков бурсы» и «Поречан» была перенесена на Литераторские мостки Волковского православного кладбища. Церковь Марии Магдалины, выдававшаяся на Малоохтинский проспект, продержалась дольше, но, успев побывать и фабрикой, и кинотеатром, все-таки была снесена.

В училище принимались мальчики с 12 лет для обучения различным ремеслам (в течение двух лет). В 1897 году возраст учеников повысили, а учебное заведение стало называться Охтинским механико-техническим ремесленным училищем.

В самом начале ХХ века архитектором В. П. Цейдлером и гражданским инженером Н. К. Чижовым для училища были возведены новые кирпичные здания в стиле модерн. К концу 1903 года училище имело помещения для интерната на 150 воспитанников, мастерские, деревянные службы, надворные постройки.

В 1870-е на средства потомственного почетного гражданина Д. Н. Лебедева при училище была построена церковь Святого Благоверного Князя Александра Невского. Это было деревянное здание в псевдорусском стиле. В 1919 году церковь закрыли, а через пять лет разобрали.

Малоохтинский парк был открыт в 1960 году, однако первый увеселительный сад тут разбили еще в конце XIX века. В саду работал летний театр. Дорога от перевоза через Неву до Малоохтинского сада проходила мимо старого православного кладбища и каменной церкви Святой Равноапостольной Марии Магдалины. В советские годы они попали под антирелигиозный каток. Территория кладбища, на руинах которого стихийно хоронили в блокаду, ныне частично занята парком, частично застроена. Храм, успевший побывать фабрикой по ремонту радиоаппаратуры и кинотеатром, снесен.

С октября 2011 года в парке действует выставка городской скульптуры. На сегодняшний день экспозиция включает девять экстравагантных работ петербургских скульпторов. Они были отобраны в рамках Симпозиумов по городской скульптуре, которые проводит петербургский Комитет по градостроительству и архитектуре (КГА).

Основа Российского государственного исторического архива была заложена во время царствования Петра I, учредившего Правительствующий сенат.

Архив Сената, разраставшийся с годами, в 1925-м составил основу фондов Ленинградского центрального исторического архива, в котором собирались документы государственных учреждений бывшей Российской империи.

По своей ценности собрание документов РГИА сопоставимо с коллекциями Эрмитажа: оно насчитывает больше 7 миллионов документов. Это редкие рукописные и старые печатные издания, личные фонды государственных и общественных деятелей России. Здесь, например, хранятся проект русской азбуки с пометками самого Петра I и судьбоносный для России Манифест Александра II об отмене крепостного права (от 19 февраля 1861 года).

Они предназначались для сиротского приюта при Охтинском отделении Братства Пресвятой Богородицы. Инициаторами возведения этих зданий были супруги Василий Иванович и Марфа Васильевна Михалевы. Да и само Братство было основано в 1905 году при активном участии Василия Михалева, крупного виноторговца и почетного гражданина. Он же был председателем этой организации. Михалевы жертвовали на благотворительность значительные суммы. На их средства на Малой Охте было построено несколько богоугодных заведений. До наших дней сохранились только здания приюта и часовни. Примечательно, что это место не утратило свой благотворительный профиль. Сейчас здесь находится Отделение социальной помощи лицам без определенного места жительства (с возможностью ночного пребывания).

В конце XIX века в слободе насчитывалось 10 домов и проживало 80 человек. В начале XX века, по мере развития Петербурга, Сергиевка превратилась в дачный поселок, а затем, в 1920-е, она вошла в состав города. Последние следы Сергиевской улицы, бывшей центральной улицы слободы, исчезли в 1997 году. Официально топоним был упразднен в 2000-м, но еще некоторое время сохранялся в названии остановки общественного транспорта. Надпись «Сергиевская улица» исчезла с вывески троллейбусной остановки около дома № 32 по Заневскому проспекту совсем недавно.

Это была ветка, соединявшая Финляндскую и Николаевскую железные дороги; она проходила по землям, некогда принадлежавшим Якову Долгорукову, сподвижнику Петра I. Поэтому станция, существовавшая задолго до появления Ладожского вокзала, носила название «Дача Долгорукова».

Недалеко от Ладожского вокзала, справа по ходу движения трамвая, вы можете увидеть ее сохранившееся здание – небольшое кирпичное строение эпохи модерна.

На четной стороне Республиканской улицы, ближе к пересечению с Новочеркасским проспектом, выделяется дом № 14. Его построили в 1901 году. Автором проекта этого трехэтажного жилого дома считается архитектор Оттон Людвигович Игнатович. Исследователи предполагают, что этот особняк принадлежал мещанину, члену Охтинской пригородной управы Разумнику Васильевичу Аникину. В 1900-е годы он был старостой вышеупомянутой церкви Святой Равноапостольной Марии Магдалины. Очевидно, Разумник Аникин пользовался на Охте огромным уважением, благо для охтян он сделал немало. Например, по его инициативе в 1898–1899 годах на Большой Охте (на Конторской улице) было построено здание для охтинского городского 4-классного училища имени императора Петра Великого. Оно, увы, не сохранилось.

Матросская слобода, которая упоминается еще в указах Петра I, располагалась на правом берегу Охты. Там работали пильные мельницы, канатный завод, были возведены амбар для судового такелажа и дома для мастеровых и матросов. Отсюда и произошло название этого поселения.

Еще в 1920-е Матросская слобода обозначалась на картах города, хотя в последней четверти XIX века на месте домов мастеровых возникают здания акционерного общества «Русско-Финляндское легкое пароходство». В 1913 году предприятия Матросской слободы были объединены в «Судостроительный и механический завод “Охта”».

Корпуса, расположенные к северо-западу от Уткина моста, были построены на рубеже XIX–XX веков для компании Лангензипена и являются образцом промышленного зодчества эпохи модерна. В советские времена они были переданы заводу «Знамя труда» имени И. И. Лепсе.

Работы по «капитальному ремонту» этого моста, построенного в 1928-м, реконструированного в 1980-е и разобранного в 2003–2004 годах, начались осенью 2019 года, а завершились осенью 2020-го. Интересно, что от советского трехпролетного сооружения остались устои, а также пара быков, которые полтора десятка лет сиротливо торчали из воды напротив Малоохтинского старообрядческого кладбища, расположенного на левом берегу Охты.

В створе современного проспекта Шаумяна через Охту переброшен трехпролетный железобетонный мост. Косой в плане, он был возведен в излучине реки в 1966–1968 годах. Его проект разработали инженер П. П. Рязанцев и архитектор Л. А. Носков. Этот мост, как и проспект, который связывает Большую и Малую Охту, носит имя закавказского большевика, попавшего в советский пантеон в числе первых. Степан Георгиевич Шаумян – один из 26 бакинских комиссаров, расстрелянных, согласно официальной советской версии, английскими интервентами, эсерами и меньшевиками в песках Закаспия в 1918 году. Опоры моста Шаумяна облицованы гранитом, что вкупе с криволинейными очертаниями нижнего пояса несколько облагораживает и оживляет его внешний вид.

Некогда обширное хозяйство Уткиной дачи включало в себя множество построек: конюшни, оранжереи, теплицы, парники. А вокруг усадьбы был разбит прекрасный пейзажный парк.

В 1828 году имение было продано княгине Зиновии Петровне Шаховской. Ее вторым мужем был мировой судья Василий Иванович Уткин, чье имя и закрепилось в названии усадьбы. С 1870-х на территории Уткиной дачи действовали различные благотворительные учреждения, в том числе Охтинская Мариинская богадельня.

В 1936 году часть помещений Уткиной дачи была перепланирована под квартиры, в другой расположился 176-й детский очаг Володарского райжилсоюза. Сейчас усадьба передана Государственному музею городской скульптуры и ожидает реставрации.

По данным официального сайта СПб ГБУ «Мостотрест», мост Энергетиков был спроектирован инженером Б. Э. Дворкиным, а движение по нему открылось в 1978 году. В краеведческой литературе постройку этого моста нередко тоже относят к 1970-м годам, когда прокладывались новые (южные) участки проспекта Энергетиков, который был задуман как часть Центральной дуговой магистрали Ленинграда. (Как раз тогда, в конце 1970-х, Большеохтинское кладбище оказалось разделено на две части.) Между тем в книгах таких авторитетных исследователей истории Охты, как А. Ю. Краснолуцкий и Е. М. Мухина, можно прочитать, что мост Энергетиков был возведен в 1962–1964 годах по проекту инженера П. П. Рязанцева и архитектора Л. А. Носкова.

Так или иначе, этот трехпролетный железобетонный мост перебросили через Охту в створе проспекта Энергетиков, благодаря чему последний со временем смог приобрести свои нынешние границы. От проспекта косому в плане мосту с криволинейными очертаниями нижнего пояса и гранитной облицовкой опор досталось название, призванное отметить вклад советских энергетиков в экономику страны. Оно было официально закреплено за этим мостом 28 мая 1979 года. Сейчас ему, возможно, больше подошло бы название «мост Ювелиров», так как неподалеку функционирует ювелирный кластер, обозначенный памятником Карлу Фаберже.

Вероятнее всего, оно было основано в 1762 году, хотя некоторые исследователи относят его возникновение к 1740-м. Появление раскольничьего кладбища на Малой Охте вполне объяснимо. Во-первых, охтинские поселения были удалены от города, что несколько ослабляло полицейский контроль. Во-вторых, среди охтян еще с петровских времен было много старообрядцев: вольных плотников набирали преимущественно в северных, «раскольничьих» губерниях.

Малоохтинское кладбище формировалось представителями двух беспоповских старообрядческих согласий: Поморского и Федосеевского. Ведущую роль играли более лояльные к государству и Русской православной церкви поморцы, которые в ту пору, по-видимому, составляли среди петербургских старообрядцев большинство. Часть кладбища принадлежала более аскетичным и непримиримым к светской и церковной власти федосеевцам. Противоречия между поморцами и федосеевцами были настолько велики, что при Малоохтинском у них были отдельные моленные и богадельни. К слову, кладбище для старообрядцев было не только конфессиональным, но и деловым центром. Там можно было найти работу, нанять сотрудника-единоверца или взять кредит.

Судьба кладбища складывалась трудно, всецело завися от отношения к раскольникам государственной власти. Особенно досталось Малоохтинскому в начале 1850-х годов. Моленные закрыли, на кладбище запретили хоронить старообрядцев, а богадельни передали в ведение Императорского Человеколюбивого общества. В 1865-м кладбище вернули поморцам. Весной 1889 года тут похоронили Василия Александровича Кокорева, предпринимателя, мецената и коллекционера, который был лидером поморской общины города. На кладбище сохранились семейные захоронения Кокоревых, Пиккиевых, Минеевых, Скрябиных и других старообрядческих династий.

Здесь размещался приют Императорского Человеколюбивого общества для престарелых девиц и вдов имени Николая и Марии Тепловых. В распоряжении его обитательниц были 3 квартиры (каждая включала две комнаты и кухню) и 34 отдельные комнаты (в одно-два окна, с общими кухнями). Два зала были отведены для работы и чтения книг. В здании также помещались квартиры служащих приюта и церковь Усекновения Главы Святого Иоанна Предтечи (о ней напоминала главка с крестом, которую уничтожили после Октябрьской революции). Этот храм был общим для всех богоугодных заведений округи, включая соседний Дом призрения престарелых бедных женщин в память графа Григория Александровича Кушелёва-Безбородко и тайного советника Константина Константиновича Злобина. Ныне этот дом занимают отделения психоневрологического диспансера № 5.

После ликвидации приюта Тепловых его здание стало обычным жилым домом. Сейчас он расселен.

На западе Пустая «сбегала к Неве», на другом берегу которой «фантастически громоздились здания с дымами и шумами». Это шумела и дымила Невская бумагопрядильная мануфактура, основанная банкиром (и по совместительству бароном) Людвигом Ивановичем Штиглицем в 1833 году. Своим восточным концом Пустая «упиралась в длинную, с одними заборами и пустырями, улицу», по которой можно было дойти до казарм новочеркасцев, – будущий Новочеркасский проспект.

С карты нашего города топоним «Пустая улица» исчез в советские годы. Уже укороченная улица была формально упразднена в 1965-м. Теперь это неприметный проезд без названия. Он расположен южнее нынешней улицы Помяловского, которая в 1865–1962 годах именовалась Суворовской.

«Дом вдовы Задединой помещался посредине порядка, к нам наверх вела чердачная лестница. Пройдя темное пространство чердака, попадали в нашу комнатку с одним окном и с железной печуркой для варки пищи и для обогревания комнаты». В этом крохотном помещении, где мать работала на швейной машине «Зингер» и куда отец, который был в числе «квартирных» солдат, приносил «запах казармы, щей и каши в кастрюльках, завязанных пестрым платком», Кузьма выучился грамоте. И учил сослуживца и земляка своего отца, Петруху Кручинина.

Застройка Большой и Малой Охты в то время была преимущественно деревянной и малоэтажной. Охта являлась пригородом Санкт-Петербурга и вид имела вполне провинциальный, если не сказать захолустный. При этом тут царил вольный дух, в домах пахло кофе (его полюбила Анна Пантелеевна), а местные жители отличались деятельным характером. Особых успехов охтяне добились в ремеслах: «Столяры и швеи были славою Охты. И справедливость требует отметить: у охтинцев был свой стиль». Вещи, созданные на Охте, будь то мебель или одежда, «выдавали себя и назывались “охтинским шиком”».

Скорее всего, оно было основано в 1762-м, хотя некоторые исследователи относят его возникновение к 1740-м годам. Появление раскольничьего кладбища именно на Малой Охте вполне объяснимо. Во-первых, Охтинские переведенские слободы были удалены от города, что несколько ослабляло полицейский контроль. Во-вторых, среди охтян еще со времен Петра I было много старообрядцев, поскольку вольных плотников набирали преимущественно в северных, «раскольничьих» губерниях.

Малоохтинское кладбище формировали представители двух беспоповских старообрядческих согласий: Поморского и Федосеевского. Ведущую роль играли более лояльные к государству и Русской православной церкви поморцы, которые в ту пору, видимо, составляли среди старообрядцев столицы большинство. Частью кладбища владели более аскетичные и непримиримые к светской и церковной власти федосеевцы. Противоречия между поморцами и федосеевцами были очень велики, и при Малоохтинском у них были отдельные моленные и богадельни.

В начале 1850-х на здешних раскольников обрушилась очередная волна гонений со стороны государства. Моленные при кладбище закрыли, на нем запретили хоронить старообрядцев, а богадельни передали в ведение Императорского Человеколюбивого общества. Эта благотворительная организация стала деятельно осваивать полученную недвижимость. В 1857 году тут освятили православную церковь и открыли Дом призрения престарелых бедных женщин. Некоторое время он существовал на средства графа Григория Александровича Кушелёва-Безбородко и тайного советника Константина Константиновича Злобина. Территория рядом с этой богадельней получила название «Новые места на Малой Охте». От Невы сюда можно было пройти по Глухой улице и по располагавшейся севернее Пустой улице, где жила семья Петровых-Водкиных.

В декабре 1952 года Зубов переулок стал именоваться Магнитогорской улицей. В Северной столице много улиц, названных по городам нашей страны и зарубежья. Обычно эти улицы и эти города имеют мало общего. В данном случае всё обстояло иначе. Название молодого уральского города, флагмана отечественной черной металлургии, вполне подошло улице, окруженной промышленными предприятиями, и даже оказалось ей к лицу.

В 1954-м участок Магнитогорской улицы к югу от ее нынешнего начала был упразднен. Улицу Г-образно повернули на восток, продлили до современного проспекта Энергетиков, еще раз повернули, но уже на север, доведя до Старо-Малиновской дороги (ныне – Якорная улица). Около 1962 года самый северный участок Магнитогорской влился в Среднеохтинский проспект. В ноябре 1962-го (фактически в 1978-м) участок улицы от второго поворота до Старо-Малиновской дороги вошел в состав проспекта Энергетиков. Есть сведения, что в январе 1964 года в застройку Магнитогорской вошла Матросская улица, официально существовавшая с 1939-го. Она имела примерно такое же направление, как теперешняя Магнитогорская улица, а свое название получила по Матросской слободе. В октябре 1978 года, как вы уже знаете, часть Магнитогорской улицы от Красногвардейской площади до первого поворота присоединили к проспекту Шаумяна. С тех пор Магнитогорская ограничена проспектами Шаумяна и Энергетиков.

В середине 1970-х на территории бывшей Матросской слободы развернулось строительство новых корпусов производственного объединения «Знамя труда», спроектированных под руководством архитектора Семёна Александровича Штейрина. Некоторые из зданий, возведенных тогда у Т-образного перекрестка проспекта Шаумяна и Магнитогорской улицы, были снесены в 2010-е. Уцелевшие являют собой пример уходящей натуры, ибо на смену советской индустриальной архитектуре спешит нечто совершенно другое.

Кузьма много времени проводил в расположении части, среди отцовских сослуживцев. Правда, нынешних кирпичных казарм тогда еще не было. Часть подразделений Новочеркасского полка перебралась на Малую Охту в 1877 году и заняла старые казармы, ранее принадлежавшие Охтинскому адмиралтейству. Перед переездом новочеркасцы своими силами их отремонтировали. В 1884-м Морское министерство уступило полку участок земли, на котором располагались бывшие адмиралтейские казармы. Новочеркасцы получили разрешение на новую застройку и весной того же года приступили к работе. В 1884–1886 годах были возведены здания для штаба и трех батальонов полка (для четвертого батальона – в 1893-м). Сергей Водкин, чья служба завершилась, по-видимому, в 1884 году, мог застать лишь начало этого строительства.

В 1887 году небольшая улица, на которой были выстроены полковые казармы, стала называться Новочеркасской.

В феврале 1918 года в казармах Новочеркасского полка были сформированы первые два стрелковых батальона Красной армии. В память об этом вновь образованный в 1973 году район получил название Красногвардейский. Это же имя носил и Новочеркасский проспект в период с 1983 по 1990 год.

Подробнее можно узнать, перейдя на страницу объекта.

Дорога была названа Брантовской по фамилии петербургского предпринимателя Василия Эммануиловича Бранта. На рубеже XIX–XX веков он руководил фирмой (торговым домом) «Э. Г. Брант и К°», которая занималась, помимо всего прочего, лесоторговлей. В Матросской слободе, в районе теперешней Магнитогорской улицы, у этой фирмы были свои лесопильные заводы.

Исчезнувшее на полвека и почти забытое название вернулось в городскую топонимику благодаря тому, что началось перепрофилирование этой территории, которая долгое время являлась обширной промзоной. Говоря конкретнее, своим вторым рождением Брантовская дорога обязана торгово-развлекательному центру «Охта Молл» и… нумерации домов на проспекте Металлистов. Дело в том, что еще в советские годы возникла идея продолжить этот проспект в южном направлении и даже перебросить через Охту, недалеко от места впадения в нее реки Оккервиль, автотранспортный мост. А в феврале 2010-го Градостроительный совет при Правительстве Санкт-Петербурга одобрил (с условием доработки) проект планировки территории между Якорной улицей, проспектом Шаумяна, Магнитогорской улицей и перспективной пробивкой проспекта Металлистов. Было предусмотрено, что проспект, с которого начался этот экскурсионный маршрут, пересечет Якорную и дотянется до Магнитогорской.

ГУП «Ленгипроинжпроект» разработало проект нового четырехполосного участка. Но так как нумерация домов на проспекте Металлистов ведется от Якорной улицы, «перспективной пробивке» суждено было зажить собственной жизнью. В июне 2014 года по настоянию специалистов, вспомнивших об утраченном местном топониме, ей присвоили название «Брантовская дорога». На тот момент это был 150-метровый проезд, похожий на заросший проселок и служивший автомобилистам стихийной парковкой. Настоящую дорогу от Якорной до Магнитогорской улицы застройщику делового квартала пришлось пробивать самостоятельно, поскольку возводимый ТРЦ рисковал остаться без подъезда. К прокладке этой трассы приступили в 2015-м. Пока у Брантовской только две полосы, а движение по ней одностороннее – с севера на юг.

Первым крупным зданием, которое получило адрес по Брантовской дороге, стал «Охта Молл», открывший свои двери для посетителей в августе 2016 года.

В 1961 году проспект Шаумяна продлили от Республиканской улицы до современной Гранитной улицы, при этом включив в его состав часть Киновиевского проспекта от Республиканской до Заневского проспекта. (Оставшаяся часть Киновиевского была упразднена в мае 1965-го. А родился этот проспект еще в XIX веке. Дорогу на окраине Малой Охты, которая вела на дачу инженера Анатолия Андреевича Прево, в ноябре 1898 года назвали по киновии Свято-Троицкой Александро-Невской лавры. Эта киновия, то есть монастырь с общежительным уставом, располагалась близ деревни Клочки, на территории теперешнего Невского района. При ней было основано Киновиевское кладбище.) В середине 1960-х на участке к северу от Республиканской улицы проспект Шаумяна стал проходить восточнее, по трассе вошедшей в него Чувашской улицы (ранее – Новая улица). В октябре 1978 года, «в связи со сложной конфигурацией Магнитогорской улицы», ее часть от Красногвардейской площади до первого поворота (это нынешнее начало Магнитогорской) и участок, проложенный вдоль правого берега Охты (севернее Республиканской улицы), были присоединены к проспекту Шаумяна. Одновременно его исходный участок (от Новочеркасского проспекта до Республиканской улицы), ранее именовавшийся Малым проспектом, упразднили. Впрочем, как проезд без названия он существует до сих пор.

В результате столь хитрой трансформации проспект Шаумяна наконец приобрел свои нынешние границы. Протянувшись от Красногвардейской площади до Гранитной улицы, он связал Большую и Малую Охту. В створе проспекта находится трехпролетный мост, построенный в излучине Охты во второй половине 1960-х. Он тоже носит имя Шаумяна. К слову сказать, на торце дома № 24/35 у пересечения Заневского проспекта и проспекта Шаумяна по-прежнему (с 1977 года) висит мемориальная доска, посвященная закавказскому большевику.

В городском фольклоре существует легенда, что свое название деревня получила от реки Малиновки, по берегам которой были обширные заросли малины. Однако исследователи полагают, что название «Малиновка» произошло от переиначенного финского слова «mylly» – «мельница».

В XIX веке деревня Малиновка стала дачным местом небогатых петербуржцев. А в 80-е годы ХХ века, во время прокладки трассы, приток Охты – речку Малиновку было решено убрать в коллектор. Примерно в это же время был разбит парк, бывший безымянным до начала 2000-х годов.

Далее следуем вдоль проспекта Косыгина до пересечения с улицей Осипенко.

Красногвардейская площадь захватывает оба берега реки Охты и будто растворяет в себе широкий однопролетный Комаровский мост, который их связывает. Он был открыт в 1960 году. Для Северной столицы этот гармоничный симбиоз не уникален (сразу вспоминается Синий мост через Мойку, который является частью Исаакиевской площади), но, безусловно, примечателен.

На карте Ленинграда Красногвардейская площадь появилась в ноябре 1962 года. Первоначально она помещалась исключительно на правом берегу Охты, а участок на Охтинском мысу присоединили к ней в феврале 1983-го. Тогда же площадь подверглась «брежнефикации» и до апреля 1988 года носила имя генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Об этом напоминала гранитная стела, которая была установлена перед «Домом обуви». После того как площади вернули прежнее название, стелу перенесли на территорию Петрозавода. Насколько известно, сейчас она находится в Государственном музее городской скульптуры. А вот обувной магазин, в который съезжались покупатели со всего Ленинграда, всё еще на своем месте. Кстати, в этом же доме (№ 6) много лет прожила Татьяна Буланова, ныне популярная певица.

Аскетичный, но узнаваемый облик правобережной части Красногвардейской площади сформирован тремя семиэтажными зданиями, среднее из которых – дугообразное в плане. Они были построены в 1960-е годы по проекту, разработанному в 4-й архитектурной мастерской института «Ленпроект». Создатели этого ансамбля – Армен Константинович Барутчев, Филипп Аронович Гепнер и Аркадий Шаэнович Тевьян. Они же осуществляли авторский надзор за его возведением. В начале 1970-х вплотную к этим зданиям построили протяженные дома, сходные по архитектурному решению. Так ансамбль получил продолжение по Большеохтинскому проспекту и современному проспекту Шаумяна.

Выходившие на Красногвардейскую площадь корпуса Петрозавода (уже превращенные в бизнес-центры «Паллада» и «Аскольд») снесли во второй половине 2000-х годов, поэтому теперь в ее левобережной части всё внимание привлекает здание с остекленной башней. Его построили в 1972 году по проекту архитекторов Б. И. Козырева, Александра Иосифовича Козулина и Юрия Васильевича Комарова для Центрального конструкторского бюро машиностроения (ЦКБМ). Башня, прозванная в народе «телевизором», в свое время служила испытательной лабораторией. Сейчас в бывшем производственном здании хозяйничают хипстеры: в декабре 2016 года тут открылся петербургский центр дизайна Artplay.

В отличие от своего громадного соседа, Большеохтинского моста, Комаровский мост не слишком заметен – он словно растворен в площади (как в старой части города – Синий, Казанский или Певческий). На Комаровский мост почти никогда не смотрят сбоку, по нему редко гуляют – чаще проносятся на личном или общественном транспорте, не обращая внимания на его художественные достоинства. Между тем, Комаровский мост достоинств этих не лишен, хоть и принадлежит эпохе, во главу угла ставившей экономию.

Деревянный мостик через Охту изображен на рисунках-реконструкциях шведской крепости Ландскрона, существовавшей на Охтинском мысу в 1300–1301 годах, и русского (русско-ижорского) торгового поселения Невское устье (Невский городок), которое формировалось при впадении Охты в Неву в XVI веке. Возможно, автор этих рисунков для путеводителя по музею «700 лет – Ландскрона, Невское устье, Ниеншанц» дал слишком много воли фантазии. Но в XVII веке, когда этой землей вновь завладели шведы, мост тут появился уже наверняка. Он соединял крепость Ниеншанц, стоявшую на Охтинском мысу, с городом Ниен, который находился на противоположном берегу Охты.

С тех пор мосты здесь сменяли друг друга, причем шведы и русские строили их то ниже, то выше по течению. В начале 1880-х с Малой на Большую Охту вел деревянный мост. По нему-то маленький Кузьма Петров-Водкин и перешел однажды на правый берег, разыскивая отца, которого командировали к ротному. Де-юре «Комаровским» тот мост, видимо, не был. Но имя владельца суконной фабрики тогда уже носил переулок неподалеку.

Проезжая по Комаровскому на личном или общественном транспорте, многие, вероятно, даже не осознают, что под ними мост, и уж тем более не обращают внимания на его художественные достоинства. А между тем достоинств этих он не лишен, в чем легко убедиться, приглядевшись к нему как следует.

Нынешний Комаровский мост, возведенный по проекту инженеров В. В. Зайцева, Б. Б. Левина и архитектора Л. А. Носкова, открыли в 1960 году. Он рассчитан на значительную нагрузку, но при этом ему не откажешь в изяществе. Общий силуэт этого широкого однопролетного моста весьма выразителен. Большой пролет придает железобетонному сооружению визуальную легкость, а дуга нижнего пояса и облицовка гранитными плитами делают его похожим на арочный мост из камня.

Название «Комаровский» мост унаследовал от своего предшественника, построенного из дерева в 1920-е годы, хотя расположился немного в стороне от его оси. Тот, прежний мост нарекли по Комаровскому переулку (позднее – проспекту). (Впоследствии Комаровский проспект вошел в состав Якорной улицы, а сейчас он является частью Красногвардейской площади.) Переулок же обязан своим названием Е. Ф. Комаровскому, который в первой половине XIX века был владельцем суконной фабрики и дачи на Охтинском мысу.

На участке к востоку от проспекта Металлистов Якорная улица примерно совпадает с ранее существовавшей Старо-Малиновской дорогой. Под этим названием дорога была известна с 1896 года. Она вела в сторону деревень Большая Малиновка и Малая Малиновка, которые находились на левом берегу Охты. (Теперь там расположены гипермаркет «Максидом», Дом молодежи «Квадрат» и спортивный комплекс «Ледовая арена».) Выход к реке Старо-Малиновская дорога потеряла уже в советское время. В 1950-е годы был закрыт ее участок от Окружной линии Октябрьской железной дороги до Охты, а в 1960-е – участок к западу от Окружной.

Собственно Якорная улица родилась в мае 1965 года. Свое название она получила в память о богатых судостроительных традициях Охты, продолжателем которых был Петрозавод. Это предприятие располагалось в северной части Охтинского мыса.

Новая улица брала свое начало несколько западнее, чем Старо-Малиновская дорога. Помимо участка между Красногвардейской площадью и проспектом Металлистов, Якорная улица почти два десятка лет включала в себя участок от Малоохтинского проспекта до Охты (бывший Комаровский проспект). В феврале 1983 года он стал частью площади Брежнева (ныне – Красногвардейская).

С архитектурной точки зрения наибольший интерес на Якорной улице представляет дом № 3 – внушительное восьмиэтажное здание, похожее на средневековую крепость. Это бывшее общежитие Ленинградского производственного объединения арматуростроения (ЛПОА) «Знамя труда» имени Ивана Ивановича Лепсе, построенное в 1980-е по проекту архитекторов Георгия Александровича Васильева и Г. И. Орешкина.

На брустверах этого стилизованного гранитного бастиона установлено шесть пушек, которые были подняты со дня Невы более ста лет назад. Первоначально они украшали ограду дуба, посаженного по преданию самим Петром I. Дуб этот погиб во время Великой Отечественной войны, а пушки решили использовать для нового памятника. Однако экспертиза, которую в 1990-е годы дважды проводили в Артиллерийском музее, доказала, что четыре из шести пушек относятся к началу XIX века и только две к XVII, то есть, возможно, являются теми самыми шведскими пушками, которыми оборонялся Ниеншанц.

На брустверах этого стилизованного гранитного бастиона установлено шесть пушек, которые были подняты со дня Невы более ста лет назад. Первоначально они украшали ограду дуба, посаженного по преданию самим Петром I. Дуб этот погиб во время Великой Отечественной войны, а пушки решили использовать для нового памятника. Однако экспертиза, которую в 1990-е годы дважды проводили в Артиллерийском музее, доказала, что четыре из шести пушек относятся к началу XIX века и только две к XVII, то есть, возможно, являются теми самыми шведскими пушками, которыми оборонялся Ниеншанц.

О вкладе ленинградских трудящихся в индустриальное развитие СССР (а вовсе не о поклонниках тяжелой музыки вообще и группы Metallica в частности) напоминает проспект Металлистов, который тянется от Якорной улицы до Лабораторной улицы. Повторяя изгиб Невы, он нанизывает на себя, словно бусины, несколько исторических частей города: Большую Охту, Рублёвики и Полюстрово.

Проспект Металлистов был нанесен на карту Ленинграда в ноябре 1962 года. Тогда к свежепроложенному участку присоединили часть Анисимова переулка (ранее – Головкинская улица), Любашинский проспект и Покровскую улицу. Получившуюся магистраль назвали в честь трудового коллектива Ленинградского Металлического завода, который, как свидетельствует установленная здесь памятная доска, первым в СССР освоил производство паровых и гидравлических турбин.

В 1960-е в начале проспекта Металлистов для рабочих завода были построены жилые дома. Правда, сам ЛМЗ находится на территории современного Калининского района.

Эти места играли стратегическую роль в развитии торговли с Европой. А небольшой полуостров, образовавшийся на правом берегу Невы при впадении реки Большая Охта, стал одним из центров отечественного судостроения. В 1721 году здесь появилась верфь, а год спустя открылась судостроительная школа, где голландские корабелы учили русских мастеровых премудростям создания морских и речных судов.

Начав с постройки вереек - небольших деревянных судов, плотники быстро набирали опыт. В августе 1723 года Пётр, считавший развитие боеспособности российского флота одной из важнейших государственных задач, повелел «вереек в продажу и подряд никаких не делать, а делать швертботы и другие новоманерные суда». К концу XVIII века кроме речных гребных и парусных судов здесь строили крупные многопушечные парусные корабли.

Охтинские корабелы были талантливыми мастеровыми, прекрасно работали с деревом, им по силам были самые сложные плотницкие работы. Русскому флоту требовались более совершенные суда, способные выходить на океанские просторы. Поэтому докладная записка, составленная вице-адмиралом Павлом Чичаговым, в которой подчёркивалось выгодное расположение Охтинской верфи и предлагалось приступить там к созданию крупных кораблей, получила высочайшее одобрение.

В июне 1806 года Морское ведомство выкупило территорию бывшей крепости Ниеншанц под новую верфь, одновременно был утверждён проект пяти новых фрегатских эллингов. К работе привлекли опытных мастеров корабельных дел. Верфь превратилась в Охтинское адмиралтейство. Построенные здесь суда отличались высокими мореходными качествами, прочностью, хорошими условиями для экипажа. Треть всех русских парусных кораблей, совершивших кругосветное плавание в первой половине XIX века, сошли со стапелей Охты. Здесь были созданы вошедшие в историю российского мореплавания и военного флота шлюп «Камчатка» , на котором совершил кругосветный поход Василий Головнин, шлюп «Восток» - флагманский корабль Антарктической экспедиции Фаддея Беллинсгаузена, фрегат «Паллада», первым командиром которого был Павел Нахимов.

В середине XIX века на верфи начали строить боевые корабли с механическими двигателями. На одном из них, миноносце «Свирепый», в 1905 году обходил строй восставших кораблей на Севастопольском рейде руководитель мятежных моряков лейтенант Пётр Шмидт. Корабль «Генерал-адмирал» был первым в мире океанским крейсером с поясным бронированием.

Традиции судостроительного мастерства охтинских корабелов унаследовал Петрозавод. Это имя верфь получила в 1913 году. До Великой Отечественной на заводе строились несамоходные суда, пассажирские катера, плавмастерские. В годы войны предприятие не было эвакуировано в тыл и ни на один день не прекращало работы даже в условиях блокады. Коллектив сумел организовать выпуск вооружения, боеприпасов, ремонтировал корабли Балтийского флота, строил тендеры и плашкоуты для эвакуации населения и доставки продовольствия по Ладоге. После войны Петрозавод выпускал морские буксиры, технологическое оборудование для судостроения. В 90-х годах предприятие постепенно пришло в упадок и в 2001 году перестало функционировать. Территория была приобретена «Газпромом» для строительства делового комплекса «Охта-центр». Этот проект был остановлен из-за протестов градозащитников, археологов и ЮНЕСКО. И сейчас на историческом месте у моста Петра Великого зияет огромный котлован.

На карте Ленинграда Красногвардейская площадь появилась в ноябре 1962 года, а через 20 лет, когда не стало Л. И. Брежнева, подверглась «брежнефикации». С февраля 1983-го по апрель 1988-го она носила имя генерального секретаря ЦК КПСС.

Облик правобережной части площади сложился в середине 1960-х. Проект ее застройки разработала 4-я архитектурная мастерская института «Ленпроект» во главе с А. К. Барутчевым. Ансамбль включает три семиэтажных дома. Средний изогнут в соответствии с формой площади.

В левобережной части возвышается здание с остекленной башней, построенное в 1972 году для Центрального конструкторского бюро машиностроения. Башня, которую прозвали «телевизором», когда-то служила испытательной лабораторией. Сейчас бывшее производственное здание обживает петербургский центр дизайна Artplay.

Полина Осипенко – простая советская девушка, до 20 лет не видевшая самолетов; за свою короткую жизнь она установила 5 различных международных женских рекордов по высоте и дальности полетов.

В 30-е годы ХХ века, в эпоху романтического увлечения небом и авиацией, когда мальчишки и девчонки едва ли не поголовно мечтали стать летчиками, а газеты пестрели новыми рекордами советских авиаторов, Полина Осипенко была кумиром миллионов.

На Охту, дабы заниматься судостроительным ремеслом, по воле Петра были переселены вольные плотники. Здесь, на мысу, были возведены эллинги Охтинской верфи, на которой сначала строились небольшие гребные и парусные суда. Позднее со стапелей этой верфи сошел, например, знаменитый фрегат «Паллада», на котором в 1850-е годы совершил плавание классик русской литературы И. А. Гончаров. Очерки об этом путешествии составили одноименную книгу.

До 2001 года здесь работал наследник Охтинской верфи – Петрозавод, корпуса которого были снесены в связи с планировавшимся строительством «Охта-центра».

Артефакты, обнаруженные в 1990-е археологической экспедицией под руководством П. Е. Сорокина, дают основания называть Охтинский мыс петербургской Троей. Многие хотят видеть здесь археологический парк, который сохранит для потомков память об историческом прошлом этого уникального места.

В 1907 году в Санкт-Петербурге уже открылось трамвайное движение на электротяге (по льду Невы электрический трамвай начал возить пассажиров в 1895-м), а по Охте, которая была тогда столичным пригородом, только загромыхала конка. К слову, на Невском проспекте движение по конно-железной дороге было запущено в 1863 году, а на Васильевском острове в 1860-м была проложена трасса грузовой конки. Отставание, что называется, налицо.

А между тем еще за несколько лет до появления на Охте конки местное общественное управление поднимало вопрос об электрическом трамвае! Вот что об этом сообщается в «Очерке 50-летнего существования Охтенского пригородного общества» (1858–1908): «Был выработан проект условий концессии на устройство и эксплуатацию электрической железной дороги, которая проходила бы от Кушелева <Кушелевского> переулка <это начало нынешнего Пискарёвского проспекта> до дер. Клочки <она располагалась на территории современного Невского района>. Но этот проект, по независящим от Управы обстоятельствам, так и не осуществился…»

На Большую Охту линию конки продолжили с Выборгской стороны. (В мемуарах Александра Николаевича Бенуа есть упоминание о том, что в годы его детства, на рубеже 1870–1880-х, от Финляндского вокзала на конке можно было доехать до самого Кушелевского парка, то есть до бывшей усадьбы Кушелёва-Безбородко. Видимо, в то время линия конки заканчивалась там.) Маршрут проходил от Финляндского вокзала по Симбирской улице (ныне – улице Комсомола), Арсенальной улице, Полюстровской (ныне – Свердловской) набережной и Больше-Охтенскому проспекту до Конторской улицы (точнее говоря, до колокольни церкви Сошествия Святого Духа). Судя по вышеупомянутому «Очерку», предполагалось, что в ближайшем будущем эту линию продолжат через всю Малую Охту до Малого Охтенского / Мало-Охтенского перевоза. Однако данный план так и не был реализован. Да и на Большой Охте конка просуществовала всего десять лет: в сентябре 1917 года все линии конной тяги в Петрограде были закрыты.

В памяти Елены Андреевны конный трамвай оставил яркий след: «По Большеохтинскому проспекту от церкви Святого Духа шла конка – этот двухэтажный домик на колесах с открытым верхом. Погонял лошадей кучер с длинной плетью, а кондуктор, злющий скорченный старикашка, собирал выручку в кожаную сумочку, привешенную на ремне через плечо. Беспризорники зачастую срезали у него эту сумку. Посему старик стал прятать ее под пиджак и привязывал шнуром к груди. Мальчишек он терпеть не мог, считал их исчадием ада и бесцеремонно сталкивал их с подножки на ходу. Ребята не раз больно ушибались и даже калечились». Глагол «шла», употребленный Еленой Брио, дает исчерпывающее представление о том, с какой скоростью двигалось по рельсам это гужевое транспортное средство. Огороженная площадка с местами для пассажиров на крыше вагона именовалась империалом. Проезд там был дешевле, чем в вагоне. Кстати, в Санкт-Петербурге до 1903 года женщины на империал не допускались.

Интересно, что конечные пункты Полюстровской (таково было ее официальное название) линии конки оказались важными точками на жизненном пути самой Елены Андреевны. Когда ей было одиннадцать лет (исполнилось как раз в 1907 году), отец сумел определить ее «в одну маленькую частную гимназию», находившуюся недалеко от Финляндского вокзала, на Тихвинской улице (ныне – улице Михайлова). Андрей Петрович давал дочери «пятачок на конку и на завтрак», на который та покупала «что-нибудь вкусненькое» для себя и друзей, а до школы добиралась бегом. А в двухэтажном деревянном доме № 9 по Конторской улице жила семья Ильи Михайловича Григорьева – будущего мужа Елены Андреевны. В этом же доме размещалась семейная мастерская; Григорьевы, чей род восходил к голландским печникам, которых поселил на Охте сам Пётр I, выполняли столярные и позолотные работы.

Бронзовый Петр смотрит на Охтинский мыс, на котором в XVII веке располагалась шведская крепость Ниеншанц, взятая после осады русскими войсками 1 мая 1703 года. Место это Петр I нашел чрезвычайно удобным для размещения корабелов: из Архангельской, Олонецкой и других северных губерний сюда были переселены вольные плотники. Большую часть из них поселили на правом берегу Охты, меньшую – на левом. Отсюда и произошли названия поселений – Большая и Малая Охта.

Это деление сохранилось и поныне – в названии муниципальных округов. Подробнее об истории памятника можно узнать, перейдя на страницу объекта.

Зимой 1941–1942 годов, будучи уполномоченным Государственного комитета обороны (ГКО) в Ленинграде, Косыгин участвовал в организации Дороги жизни. По ней в блокированный город доставляли продовольствие, а в обратном направлении эвакуировали население.

По территории нынешнего Красногвардейского района проходил 7-километровый Ржевский коридор – продолжение Дороги жизни в черте города.

Проспект, проложенный по направлению к Ладожскому озеру, с конца 1976 года назывался Ладожским. В октябре 1982-го его переименовали в честь Алексея Николаевича Косыгина, одного из организаторов Дороги жизни.

Много лет здесь базируется Охтинская пожарная часть. Однако первоначально это здание предназначалось вовсе не для пожарных. Оно было построено в 1865–1867 годах по проекту архитектора П. П. Меркулова для Охтинской общественной богадельни. Вместе с этим богоугодным учреждением здесь размещались Охтинская пригородная управа и съезжая часть, то есть местный полицейский участок. В 1886 году обитателей богадельни и полицейских из здания выселили. В 1886-м или 1887 году сюда переехала Охтинская пожарная часть. В предоставленных помещениях огнеборцам, имевшим большое хозяйство, было тесновато, поэтому здание пришлось расширять. Сначала появились относительно небольшие каменные пристройки. А в 1898 году здание перестроили по проекту архитектора О. Л. Игнатовича, в результате чего оно приобрело черты эклектики. Тогда же была возведена стройная пожарная каланча, напоминающая маяк. Ныне она является одним из неофициальных символов Большой Охты. С 2003 года на каланче круглосуточно дежурит манекен пожарного по прозвищу Семёныч.

Этот трехпролетный мост был построен по проекту инженеров А. Д. Гутцайта, Р. Р. Шипова и архитектора В. М. Иванова в 1982–1984 годах. Примечательно, что к середине 1980-х правый берег Невы у Большеохтинского моста совершенно преобразился. Здесь соорудили каменную набережную с путепроводом, который обеспечил транспорту возможность движения на двух уровнях. Малоохтинский мост стал важным элементом этой транспортной развязки, благодаря которой был налажен беспрепятственный проезд по правому берегу Невы. Правда, автомагистраль прошла по территории Петрозавода, отрезав это предприятие от главной водной артерии нашего города. (Располагавшийся на Охтинском мысу Петрозавод прекратил свое существование в 2001 году.)

Малоохтинский мост косой в плане. Его средний пролет перекрывает русло Охты, а боковые пролеты перекрывают проезды и тротуары по обоим берегам реки. Кстати, на береговые пешеходные дорожки, которыми активно пользуются и велосипедисты, с верховой стороны моста ведут лестничные спуски. Опоры Малоохтинского облицованы гранитом – материалом, без которого Северную столицу представить так же трудно, как без мостов.

В 2010 году, когда здесь велись работы по благоустройству, в одном из дворов появился очень интересный арт-объект. Брандмауэры двух дореволюционных строений, расположенных по адресу улица Молдагуловой, дом 3, корпус 1 и корпус 2, были украшены граффити в духе импрессионизма. Название «Парижский дворик» родилось почти сразу. Симпатичный уголок одного из самых живописных районов французской столицы – Монмартра – не выглядит чужаком под небом Петербурга. Тут всегда прекрасная погода, отсюда открывается отличный вид на Эйфелеву башню, по кривой улочке бродят здешние коты, которых, по-видимому, подкармливают посетители маленького кафе на углу… И хотя в действительности расстояние между Монмартром, находящимся на правом берегу Сены, и Эйфелевой башней, стоящей на левом берегу, значительно больше, это не мешает настоящим романтикам проникнуться духом Парижа.

Охтяне говорят, что влюбленные, впервые поцеловавшиеся в «Парижском дворике», непременно создадут счастливую семью, в которой любовь и уважение сохранятся на долгие годы. Стоит проверить, не правда ли?

До октября 1917-го это учреждение для сирот существовало на средства благотворителей. В советские годы здесь был детский дом, в котором воспитывалась Алия Молдагулова, будущая участница Великой Отечественной войны. В 1944-м этой девушке-снайперу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Ее имя теперь носит бывшая Гурдина улица. Дом № 6 по нынешней Цимлянской улице, построенный как доходный около 1910 года, имеет характерные черты «северного модерна». Доподлинно не известно, кто его архитектор. По одной версии, это В. В. Шауб, по другой, А. Ф. Барановский.

Соседние здания по улице Молдагуловой, Цимлянской улице и Среднеохтинскому проспекту построены в середине 1950-х. Это примеры сталинской архитектуры, в которой присутствуют элементы различных стилей, в том числе ампира и неоклассицизма. Таков жилой дом № 8 по Среднеохтинскому проспекту, возведенный в 1956 году. На первом этаже этого дома находится библиотека имени Гоголя.

В 1948 году был утвержден Генеральный план развития Ленинграда. Он предполагал восстановление города после Великой Отечественной войны и, разумеется, капитальное строительство, то есть возведение новых предприятий, зданий и сооружений. Самым острым был вопрос с жильем, поскольку жилой фонд сильно пострадал от артобстрелов и бомбардировок. Деревянные дома в годы блокады либо сгорели, либо были разобраны на дрова. На окраинах города, в том числе на Большой Охте, возникли обширные пустыри, которые в конце 1940-х начали застраивать.

Малоэтажные каменные дома возводились при участии немецких военнопленных, но по советским проектам. Застройкой вдоль Среднеохтинского проспекта руководили архитекторы А. К. Барутчев и Я. О. Рубанчик. Квартал между улицей Александра Ульянова и Панфилова улицей получился слегка провинциальным, но уютным. Его арки и дворики создают сентиментальную атмосферу, весьма располагающую к прогулкам.

По соседству (Большеохтинский проспект, дом 6, корпус 2) работало издательство «Художник РСФСР», затем – «Художник России».

После зональных выставок 1985–1988 годов на разных ярусах Свердловской набережной установили несколько скульптур. Это «Мать солдата» М. М. Харламовой, «Двое» и «Семья» («Мир») А. Н. Черницкого, «Олененок» Т. А. Гагариной и А. В. Бабуркина, «Антонов-Овсеенко» Л. Ю. Эйдлина, «Оленеводы саами» С. К. Задорожного, «Женская полуфигура» В. М. Новикова (Варгачева).

В августе 2003-го на набережной был установлен 7-метровый обелиск, посвященный знаменитым петербуржцам. Его авторы – скульпторы Черницкие и архитектор С. П. Одновалов. На памятнике высечены лица и фамилии ученых, архитекторов, композиторов, писателей, художников и других людей, прославивших наш город.

Как и многие другие старые улицы в этой части города, прежде Гусева улица была гораздо длиннее и начиналась от Невы. Оттуда велась и нумерация домов. В связи с массовой застройкой в послевоенные годы улица была заметно укорочена, причем, по некоторым данным, с обеих сторон. Ее участки упразднялись поэтапно: восточный – в 1940-е, западные – в 1950-е и 1960-е. Сейчас она проходит от Среднеохтинского проспекта, от которого ведется и нумерация домов, и теряется во дворах, не достигая Большеохтинского проспекта.

Среди сталинских построек на этой улице притаился любопытный четырехэтажный дом – № 6. По всей видимости, он был возведен до Октябрьской революции. Внутри сохранились элементы оригинального декора: лестничные перила с балясинами, метлахская плитка на полах.

Здесь в конце 1970-х годов развернулось массовое жилищное строительство типовых серий, собираемых на месте монтажниками домостроительных комбинатов из готовых железобетонных блоков.

Торжественной закладки района не было, но вот о первых новоселах – семье, получившей ключи 7 октября 1979 года в доме № 22 по проспекту Энтузиастов, – написали в газетах. Еще в начале 1980-х среди новостроек нередко можно было встретить деревянные дома – остатки деревень Малиновка и Жерновка.

Всего за 5 лет был возведен жилой район, равный по населению Великому Новгороду или Пскову! Одновременно с застройкой целых кварталов планировалась социальная и культурная инфраструктура района – школы, детские сады, поликлиники и библиотеки, под последние отводились просторные помещения на первых этажах недавно построенных зданий. Так свои помещения получили библиотеки «ГОРОД», «Ржевская», «КиТ», «Пороховская» и другие.

Этот масштабный комплекс адресован не столько самой Охте или даже Красногвардейскому району, сколько противоположному берегу, а именно Смольному, ставшему в послевоенные годы ядром формирования нового городского центра, где редким остаткам дореволюционного прошлого осознанно противопоставлялись новые советские ансамбли.

Участок береговой магистрали до революции вовсе не существовал: за современным Пискарёвским проспектом прибрежная дорога поднималась на холмы, оставляя в стороне низкий топкий берег, и у начала Большой Пороховской улицы сливалась с Большеохтинским проспектом. На берегу против этого места когда-то располагался вокзал Ириновской железной дороги, уходившей на восток в сторону Ржевки. Всё это теперь уже невозможно себе представить – редкие старые дома Большой Охты, как и вторящую им малоэтажную застройку первых послевоенных лет, со стороны главной водной артерии города закрывают протяженные многоэтажные здания ансамбля Свердловской набережной.

В 1970-е годы берег Невы здесь не просто укрепили, но создали широкую прогулочную зону, совсем не похожую на расположенный ниже по течению участок, вдоль которого расположены одни заводы и почти нет жилых домов. Набережная получилась похожей на небольшой регулярный парк, главным украшением которого стал вид на громаду Смольного собора. Новая застройка, протянувшаяся вдоль Невы, в сравнении с изысканным барокко Растрелли может показаться средоточием скучных коробок, однако, все не так просто. Архитекторы постарались совместить требования удешевления жилищного строительства с многочисленными реминисценциями из прошлого и достижениями модернистской архитектуры. Так, дворики перед убранными вглубь 12-этажными корпусами, одновременно отсылают и к публичным пространствам американских городов, и к старым петербургским курдонерам начала XX века. Первые, в свою очередь, восходят к старым колониальным патио, вторые же к парижским городским особнякам. А пустое пространство перед первым домом на набережной (гостиницей «Охта»), похожее на лужайку в английском парке, играет роль смотровой площадки, открывающей вид на пожарную каланчу – один из немногих сохранившихся памятников старой Охты.

Этот квартал как будто состязается с довоенным ансамблем Малоохтинского проспекта, обращенным всецело в прошлое, к идеалам классической архитектуры. Однако тот расположен по течению выше, то есть, на самом деле, дальше от старого Петербурга. Здесь же, на Свердловской набережной, от которой до городского центра рукой подать, расположились геометрически минималистские объемы, призванные показать наступление новой эры архитектуры. Два патио с высотными корпусами в глубине, очевидно, задуманы в полемике с двумя (тоже одинаковыми) вогнутыми корпусами за мостом Александра Невского.

Несмотря на обилие отсылок к традиции, над всем этим архитектурным комплексом витает дух модернистского градостроительства – прежде всего, идей Ле Корбюзье, который в своих мечтах о «зеленом городе», реализованных отчасти в советских новостройках, уделял особое внимание разделению потоков пешеходов и автомобилей. Вот откуда пересекающие «патио» мосты – только расположены они вдоль «берега», что для моста немного странно. Их правильным употреблением стала бы постановка над проезжей частью, что дало бы возможность жителям домов легко попадать на прогулочную часть набережной (которая, как показала практика, очень плохо связана с внутренним пространством квартала). Вероятно, большегрузный транспорт, который в 1970-е годы на набережной преобладал, не допускал создания надземных переходов – в результате, изначально функциональная деталь стала пустым формальным приемом.

При кажущейся лаконичности основных архитектурных объёмов, призванных поразить издалека, с той стороны Невы, дома и вблизи интересны разного рода мелкими деталями, которыми архитекторы того времени вовсе не пренебрегали. Если окажетесь рядом, не пожалейте времени, прогуляйтесь по внутренним дворикам, поднимитесь на верхний уровень, посмотрите на чудесные решетки ограждений с изображением цветов в вазах!

Этот объект настоящего экскурсионного маршрута тоже был утрачен. Нам не удалось найти его фото (в качестве иллюстрации использован снимок аналогичного сооружения, сделанный в начале минувшего столетия на озере Нижний Кабан в Казани), да и точных данных о его местоположении у нас нет. Зато есть яркое и подробное описание, которое оставила в своем этюде «Охта, любовь моя» Елена Андреевна Брио. Она называет эту деревянную постройку платомойней, но для нее существуют и другие наименования: платомойка, платьемойня, портомойня, полоскалка, полоскальня, мытилка. В провинции по сей день можно увидеть подобные «объекты социально-бытовой инфраструктуры» в действии, а вот для жителей больших городов, особенно молодежи, это уже диковинка. Суть же платомойни максимально проста: это открытое или крытое сооружение для полоскания белья. Можно предположить, что платомойня на Неве, описанная Еленой Брио, была расположена немного выше по течению правобережной пристани северного Большеохтинского перевоза.

«Еще одной несомненной достопримечательностью Охты была платомойня, попросту говоря, прачечная под открытым небом, – вспоминала Елена Андреевна. – Ведь на Охте водопроводов не было, как и электричества. Вот и возникла необходимость как-то восполнить этот “пробел” – стирка дело святое и необходимое!

Неподалеку от яличного мостика находилась прямо в воде длинная избушка в виде сарая. Стояла она на столбах! Ну чем не Венеция! К платомойне с берега вели досчатые мостки, крепкие и ладные. Это наши охтинские плотники постарались для своих жен, а заодно и для себя! Внутри платомойня была разделена на две загородки длиной до пояса. Загородок было две. Обе наполнены водой, огорожены крепкими досками. Получалось что-то вроде бассейна. Здесь охтянки полоскали белье, которое привозили на тележках. По обе стороны “бассейна” во время работы умещалось женщин по десять-пятнадцать. Это был и своеобразный охтинский женский клуб, куда несли и где обсуждали все новости.

У платомойни была хозяйка! Содержала это заведение крепкая, живая и неулыбчивая старуха по кличке Скворчиха. За корзину белья плату она брала пятачок. С того и кормилась. И жила она тут же – к платомойне был пристроен чуланчик, где вечно горела маленькая печечка и сияли чистотой скатерть на столике и покрывало на ладной кровати. У Скворчихи вечно под рукой был маленький острый топорик. Она рубала им старые лодки, сушила доски и ими топила свою печурку. Это была, так сказать, практическая польза. А пользу общественную она видела в том, что лишала тем самым пристанища беспризорных ребят и пьяниц, а также бездомных, которые всегда могли облюбовать лодочку побольше и посуше, превратив ее во свое временное, а там, глядишь, и постоянное жилище».

Приведя весь фрагмент этюда, посвященный платомойне, сделаем два уточнения. Электрическое освещение, как утверждает Александр Юрьевич Краснолуцкий в «Охтинской энциклопедии», появилось на Больше-Охтенском проспекте в 1904–1905 годах. У самой Елены Брио упоминаются газовые фонари, а в «Очерке 50-летнего существования Охтенского пригородного общества» (1858–1908) говорится об установке керосино-калильных фонарей. Появление на Охте водопровода тоже относится к началу XX века. В том же «Очерке» эта история изложена так (орфография и пунктуация сохранены): «В 1901 г. поднимается вопрос об устройстве в Пригороде собственного водопровода и в следующих же 1902–1903 г. г. отпускается до 12.000 р. на конкурс по составлению проектов. Охтенская Управа одновременно обратилась в Министерство Финансов с ходатайством о субсидии в 100000 руб. Хотя, вследствие отклонения этого ходатайства, осуществить предприятие собственными средствами и не удалось, но, благодаря поднятию вопроса, Городское Управление продолжило выборгскую водоносную магистраль по обеим Охтам».

Эта узкоколейка была построена в начале 1890-х по инициативе и на средства барона П. Л. Корфа, которому принадлежало имение Ириновка. Там, недалеко от Ладожского озера, находились его торфяные разработки. Железная дорога была нужна барону, прежде всего, для доставки брикетов торфа в Петербург.

Регулярное движение по Ириновской железной дороге открылось осенью 1892 года. Она была первой в России узкоколейкой общего пользования с шириной колеи 750 миллиметров. Сначала дорога связывала Большую Охту и Ириновку. Затем она была удлинена: на запад – до Невы, на северо-восток – до Борисовой Гривы, на восток – до Шереметьевки. По Ириновской железной дороге осуществлялись как грузовые, так и пассажирские перевозки, благо это направление пользовалось большой популярностью у дачников. В 1920-е годы некоторые участки дороги были демонтированы. По ее трассе проложили трамвайные пути. Остальные участки «перешили» на стандартную колею.

Любопытно, что станция Охта-Нева (а Елена Андреевна имеет в виду именно ее вокзал) была немного младше самого Ириновского подъездного пути, более известного как Ириновская железная дорога. Эта узкоколейка начала функционировать осенью 1892 года: 14 сентября состоялось ее праздничное открытие, а 1 октября по ней запустили регулярное движение. Первоначально поезда отправлялись со станции Охта, располагавшейся в восточном конце Панфилова улицы, ближе к нынешнему проспекту Металлистов. Там был возведен двухэтажный бревенчатый вокзал – самый солидный на всей узкоколейке. Однако вскоре стало ясно, что место для устройства начальной/конечной станции было выбрано не слишком удачно. Больше всего от этого страдала столичная публика. Моста Императора Петра Великого (ныне – Большеохтинского) тогда еще не было, и через Неву на Охту переправлялись по воде или по льду. Станция отстояла от берега почти на километр, и, чтобы не идти туда пешком с вещами в руках, горожанам приходилось нанимать извозчика. Для удобства пассажиров, среди которых всё больше становилось дачников, решено было продолжить линию на запад, до Невы. Осенью 1894 года у реки начали строить береговые ограждения и подсыпать грунт для устройства станционной площадки. Эти работы были завершены весной 1895 года. Движение на участке между станциями Охта-Нева и Охта, длина которого составила 750–760 метров, открылось 22 мая 1895 года. Правда, из опасений за безопасность пешеходного и конного движения по Панфилова улице, где была проложена линия, особенно в местах ее пересечения с Больше-Охтенским и Средне-Охтенским проспектами, передвижение подвижного состава на новом участке разрешено было ночью и только на конной тяге. Лишь в 1897 году, когда это ограничение было снято, пассажирские поезда стали отправляться уже не со станции Охта, а со станции Охта-Нева.

Вокзал прибрежной станции к шедеврам архитектуры явно не относился. Скромность этого одноэтажного деревянного строения, должно быть, особенно бросалась в глаза на фоне великолепия Смольного, взмывающего ввысь на левом берегу Невы. «Ириновский вокзал величием не отличался – так, павильон, скорее», – справедливо пишет о нем Елена Брио. Впрочем, никакого пиетета к самой Ириновской железной дороге она тоже не испытывала: «Вагончики деревянные казались игрушечными, паровозики – тоже. Даже еще меньше – уж больно тяжело было им тащить даже три вагончика. Они от натуги пыхтели и задыхались на ходу, нещадно дымя и выпуская в небо целые снопы сажи. На Охте смеялись, что любая старуха перегонит ириновский паровоз. Эта железнодорожная узкоколейка доползала до Мельничного Ручья. Вокруг тянулись дачные места, начиная с Пороховых, Ржевки, Бернгардовки, Всеволожской, Рябова…»

По поводу протяженности Ириновской железной дороги (между прочим, первой в России дороги общего пользования с шириной колеи 750 миллиметров!) Елена Андреевна, конечно, ошибается. Эта узкоколейка с самого начала соединяла Большую Охту и Ириновку (там находились торфяные разработки барона Павла Леопольдовича Корфа, который был инициатором строительства дороги), а затем еще и была удлинена: на восток – до Шереметьевки, на северо-восток – до Борисовой Гривы.

Она имеет в виду правобережную пристань того Большеохтинского перевоза, который по географическому положению можно назвать северным. Дело в том, что между левым (городским) берегом Невы и Большой Охтой некогда действовали два основных перевоза. (В книге Владимира Осиповича Михневича «Петербург весь на ладони», изданной в 1874 году, утверждается, что «всех охтенск. перевозов имеется 6». Однако на плане города, которым снабжена эта книга, обозначено только три перевоза на Охту, включая «Мало-Охтенский».) Изучая старые планы Санкт-Петербурга, Александр Юрьевич Краснолуцкий пришел к выводу, что значительно раньше появился южный Большеохтинский перевоз. Его левобережная пристань была расположена южнее Смольного собора, примерно в створе современного Смольного проспекта (в прошлом – проспекта к Большой Охте, Большого Охтенского проспекта, Смольной улицы, Охтенского проспекта), а правобережная – примерно в створе Конторской улицы. На «Плане столичного города Санкт-Петербурга», который в 1804 году выполнил на меди гравер Александр Дмитриевич Савинков, этот перевоз уже отмечен. Северный Большеохтинский перевоз гораздо моложе: он, как пишет Краснолуцкий в «Охтинской энциклопедии», «впервые появляется на плане 1860 г.». (Во всяком случае, на плане города, который в 1861 году издал Роберт Гиллис, этот перевоз отмечен.) Его левобережная пристань располагалась севернее Смольного собора, примерно в створе нынешней улицы Смольного (в прошлом – Прачешного переулка, Тульского переулка, Пальменбахского переулка, Пальменбахской улицы, улицы Домбаля), а правобережная – примерно в створе Панфилова улицы.

В 1894 году, когда Ириновскую железную дорогу начали протягивать на запад, к Неве, в створе Панфилова улицы была устроена новая пристань. Если верить «Очерку 50-летнего существования Охтенского пригородного общества» (1858–1908), она обошлась в 11 тысяч рублей. Эта пристань и построенная рядом с ней станция Охта-Нева образовали, как сказали бы профессионалы, важный транспортный узел. Есть сведения, что здесь же находился склад топлива.

До осени 1911 года, когда открылось движение по мосту Императора Петра Великого (ныне – Большеохтинскому), сообщение между Петербургом и Охтой осуществлялось главным образом по Неве. (Конечно, на Охту можно было попасть и сухопутьем, через Выборгскую сторону, но это предполагало большой крюк.) В обоих направлениях перемещалось множество людей: в период навигации они пользовались перевозами, а зимой – трассами, которые прокладывались по льду реки. (В 1906 году тут было открыто паромное сообщение.) В «высокий сезон» пристани охтинских перевозов, вероятно, были похожи на современные станции метро: около них действительно кипела жизнь.

Вот что о водном пути с Охты пишет в своем ностальгическом этюде Елена Андреевна: «…баркасы и пароходики купца Шитова не только сновали по Неве, но и перевозили страждущих с берега на берег. На шитовских корабликах можно было добраться довольно дешево и удобно до Песков, до Васильевского острова, до Петербургской стороны». В литературе этот купец-судовладелец часто фигурирует под фамилией «Щитов». Именно ему принадлежал пассажирский пароход «Архангельск», который 7 апреля 1907 года столкнулся с плывущей по Неве льдиной, перевернулся и затонул. Это видавшее виды судно работало на северном Большеохтинском перевозе, а роковым оказался вечерний рейс, когда оно направлялось к пристани в створе Панфилова улицы. Тогда погибли несколько десятков человек. Считается, что эта катастрофа ускорила появление моста Императора Петра Великого. (В «Охтинской энциклопедии» Александра Краснолуцкого есть упоминание о том, что в 1909 году, в связи со строительством этого моста, левобережную пристань южного Большеохтинского перевоза ликвидировали, поэтому нагрузка обоих перевозов легла на пристань в створе тогдашней Пальменбахской улицы. Это подтверждается планами города начала 1910-х годов.)

Очень востребованным средством перевозки были небольшие весельные лодки, именовавшиеся яликами: «Но можно было переправиться на другой берег еще по более дешевой цене – на рыбацких яликах, которые сновали туда-сюда постоянно, как только Нева сбрасывала с себя ледяной панцирь». Такой вариант выбирали те, кто был посмелее, ведь главная река Петербурга славится своим крутым нравом.

Невский берег на Большой Охте был еще и вотчиной рыбаков. Эту среду Елена Андреевна, должно быть, тоже знала неплохо, поскольку в те давние годы дружила с Дусей Барановой, дочкой купца, державшего в своих руках всю мелкую рыбную торговлю на Охте. «Охтинские рыбаки ютились в маленьких домишках у самой береговой черты, – вспоминала Елена Брио. – Промышляли они весной корюшкой, а летом – сигами и салакой, любимой рыбой небогатых петербуржцев». Неподалеку от пристани стоял живорыбный садок. За рыбой, по словам Елены Андреевны, «приезжала из богатых районов не только прислуга – у садка можно было встретить весьма нарядно и даже щегольски одетых гурманов, разумеется, со слугами, стоявшими наготове с тарой».

До наших дней этот храм не сохранился, его снесли в 1938 году. В XIX веке на кладбище было пять храмов, из которых уцелела только Никольская церковь.

Вот уже двести лет этот храм стоит на Охтинской земле, ни на один день не закрывая свои двери для верующих. В годы Великой Отечественной войны прихожане Никольской церкви собрали полтора миллиона рублей на танковую колонну. Позднее настоятель церкви Николай Ломакин выступал на Нюрнбергском процессе в качестве свидетеля страшных потерь среди мирного населения в годы блокады.

На территории кладбища находятся 28 памятников федерального значения. Здесь покоятся останки представителей дворянских родов Шуваловых и Мусиных-Пушкиных, Белосельских-Белозерских, купцов Строгановых. Тут похоронен архитектор Апышков, один из создателей гордости нашего района – Большеохтинского моста. Здесь находятся братские могилы воинов, павших в советско-финскую (Зимнюю) войну, жителей и защитников блокадного Ленинграда.

Название «Жерновка» связано с одноименной речкой, впадающей в Охту, и деревней, находившейся здесь. История поместья восходит к началу XVIII века. Среди его первых владельцев были сподвижники Петра – Ягужинский и Бутурлин.

Усадьба включала в себя господский дом, павильон-пристань, большой пейзажный парк, въездные ворота и другие сооружения. Все эти постройки были возведены в 1790-х годах, когда имением владел род Донауровых. Есть основания полагать, что автором усадьбы был видный зодчий эпохи классицизма Джакомо Кваренги.

Жерновка неоднократно меняла своих владельцев. Сейчас усадьба больше известна как «Дача Безобразовых» – по имени последних владельцев.

После революции усадьба использовалась в качестве клуба, в 1930-е годы – как ветеринарный лазарет, а с 1938-го стала общежитием Охтинского лесопильного завода. В настоящее время Жерновка находится под государственной охраной как памятник архитектуры XVIII века, в ней ведутся реставрационные работы.

Некогда тут, по соседству с заводами, существовало поселение, известное как «Цыганская слободка». В путеводителе по Ленинграду, изданном в 1933 году, это поселение описано как ряд деревянных домов-бараков, которые были построены специально для цыган, переходящих к оседлой жизни.

На территории, ныне занимаемой Красногвардейским районом, вообще жило немало цыган. Когда в конце 1970-х началась застройка Ржевки-Пороховых, их частные дома были снесены вместе с другими. Взамен, если верить воспоминаниям старожилов, цыгане получили квартиры в новостройках.

В створе Ириновского проспекта через Охту переброшен трехпролетный железобетонный мост. Его фасады облицованы металлическими листами, опоры – гранитом. Большинство имеющихся источников сходится в том, что он был построен в 1982–1983 годах по проекту инженера А. А. Соколова. Однако на официальном сайте СПб ГБУ «Мостотрест» автором проекта этого сооружения значится инженер Л. Н. Соболев.

С 6 ноября 1997 года этот косой в плане мост официально именуется Ириновским. Название, данное, как легко догадаться, по проспекту, напоминает об Ириновской железной дороге. Эта узкоколейка, построенная в конце XIX века, первоначально вела в имение Ириновка, где находились торфяные разработки барона П. Л. Корфа.

С Ириновского моста хорошо видны Объездной мост, расположенный немного выше по течению, и усадьба Жерновка (дача Безобразовых), которая находится на левом берегу реки. Они также заслуживают внимания. Объездной выделяется изящной решеткой перил, а усадьба является памятником федерального значения.

В середине XIX века в Исаковке насчитывалось 72 дома и 400 жителей. Здесь занимались токарным ремеслом и кустарным производством жестяных изделий (скоб и ручек для сундуков) и различной фурнитуры для мебели.

По сообщению «Петербургского листка», в августе 1895 года жители Исаковки и соседних деревень начали открытую борьбу с кабаками, которые в то время заполонили эту местность. Наибольшим злом здесь были постоялые дворы, торговавшие водкой и пивом. К ним стекались толпы пьяных рабочих после закрытия трактиров.

В конце 1890-х годов в Исаковке, на земле, пожертвованной Михаилом Виссарионовичем Проворовым, одним из местных землевладельцев, появились дом трудолюбия и школа.

В глубине квартала, который мы сейчас проезжаем, находится библиотека «Охтинская». На ее базе работает Клуб любителей истории Охты (КЛИО), основанный в 1998 году.

Сейчас от внешнего вида пятиэтажного доходного дома, который был построен в 1906–1907 годах, дух, конечно, не захватывает. Но только представьте, какое впечатление он производил сто лет назад, когда был окружен деревянными постройками! При советской власти квартиры в этом доме стали коммунальными, однако своего дореволюционного изящества он не утратил. Дом этот до сих пор жилой, а одно из торговых помещений на первом этаже много лет занимала классическая питерская булочная. За угловым доходным домом прячется трехэтажный купеческий особняк, похожий на терем. Над шатровым завершением его крыши возвышается ажурный металлический гребень с инициалами «ПИ» и годом постройки – «1901». Этот особняк известен как «Дом с павлином». Если вам повезет и вы попадете туда на экскурсию, то своими глазами увидите его главные сокровища: парадную лестницу из диабаза и прекрасные камины, один из которых украшен фигурой павлина.

Мы находимся у Детской библиотеки №4. Эта уютная библиотека предоставляет своим маленьким читателям книги лучших российских издательств, комфортные помещения для разнообразных творческих занятий, а еще здесь проходят игры интеллектуального клуба младших школьников «Что? Где? Когда?».

Детская библиотека, входящая в «Централизованную библиотечную систему Красногвардейского района», расположена на той части Большой Пороховой улицы, которая стала пешеходной после реконструкции середины 2000-х годов, сама же улица существует с начала XVIII века и называется так потому, что ведет к Пороховым заводам,основанным Петром I в 1715 году.

В дореволюционное время примерно здесь располагалось бойкое торговое место, известное на всю Охту, - «Горушка»; о нем мы еще вспомним, когда будем рассказывать о молочном промысле у памятника «Охтенке».

Неудобство сообщения с городом компенсировалось дешевизной квартир, поэтому небогатые петербуржцы охотно селились в этом удаленном от центра месте. «Зимние дачи», о которых упоминает журналист, это особый феномен, существовавший на Охте. Дело в том, что зимой по льду Невы прокладывали рельсы и между двумя берегами реки ходил трамвай, который делал дорогу до центра Петербурга быстрой и относительно недорогой. Летом переправа была возможна только на яликах, а вот во время ледостава и ледохода Охта превращалась в отрезанную от города окраину.

В 1976 году на заседании топонимической комиссии было принято решение о присвоении группе вновь создаваемых улиц и проспектов названий «в честь развития промышленности и индустриализации в нашей стране». Так появились проспекты Ударников, Наставников, Энтузиастов и улица Передовиков. Уже в конце 1980-х – начале 1990-х этот микрорайон получает у местных жителей шутливое название – «Страна четырех дураков».

По словам известного собирателя городского фольклора Наума Синдаловского, это название является свидетельством здоровой самоиронии петербуржцев, спасающей от идеологического наследия обкомов КПСС.

Кстати сказать, «Горушкой» он стал не сразу. Первоначально существовавшая здесь торговая площадка была незастроенной и называлась Горюшской. Это название, согласитесь, вызывает уже совсем другие эмоции. Оно возникло неслучайно: прежде тут было своего рода лобное место, где, как говорится в «Очерке 50-летнего существования Охтенского пригородного общества» (1858–1908), «приводились в исполнение приговоры, связанные с телесными наказаниями». (Слово «Охтинский» стало писаться через «и» только в 1956 году.) «Местные старожилы, – продолжает автор “Очерка”, – прекрасно это помнят, так как многие из них сами не раз бывали очевидцами подобных экзекуций». Горюшская площадка поделилась своим невеселым названием с прилегающей улицей, которая проходила от Пороховской (ныне – Большой Пороховской) улицы до Пороховского шоссе (ныне – шоссе Революции). 5 марта 1871 года эта улица стала официально именоваться Горюшской. Со временем Горюшская площадка превратилась в рынок «Горушка», а улица, побыв еще и Горушинской, стала Горушечной. (14 августа 1958 года улица с многострадальным названием была присоединена к Большеохтинскому проспекту, участок которого от Пискарёвского проспекта до Большой Пороховской улицы отошел к Свердловской набережной.)

Известно, что «Горушка» находилась в северной части Большой Охты, однако более точно определить ее местоположение не так уж просто. Весьма показательно, что у исследователей нет единого мнения по данному вопросу. Скажем, специалисты по топонимике полагают, что этот рынок располагался у пересечения нынешних Большой Пороховской улицы и Среднеохтинского (в прошлом – Среднего, Заднего, Заднего Охтенского, Среднего Охтенского, Средне-Охтенского) проспекта. Но, сопоставив дореволюционные планы с теперешними картами, мы склонны согласиться с автором «Охтинской энциклопедии» Александром Юрьевичем Краснолуцким, который считает, что «Горушка» находилась близ современного дома № 14 по Большеохтинскому проспекту. Справедливость этой точки зрения косвенно подтверждает вышеупомянутый «Очерк», в котором сообщается, что «Горушка» находится «в противоположном <от Конторской улицы> конце проспекта <тогда – Большого Охтенского / Больше-Охтенского>». Да и в книге самой Елены Андреевны Брио есть прямые указания на то, что рынок начинался там, где встречались Пороховская улица, Горушечная улица и Больше-Охтенский проспект, делавший в этом месте поворот.

Так или иначе, но квартирка, в которой в начале XX века жили Ударовы, выходила окнами именно на Горушечный рынок. Соседство с рынком позволяло семье сапожника кое-как сводить концы с концами. Ударовы квартировали в грязно-сером, покосившемся на один бочок деревянном доме, принадлежавшем купчихе Марковой. Здесь же размещалась мастерская, где, как пишет Елена Брио, «чинили старые сапоги да подшивали валенки отец мой Андрей Петрович, дед <двоюродный, дядя отца> Сергуня и Васятка, братик мой двоюродный». Чтобы привлечь внимание клиентов, глава семьи поместил на одном из окон незамысловатое рекламное объявление. «На стекле, – вспоминала Елена Андреевна, – отец мой нарисовал сапог, ну не на самом стекле, а на бумаге, а бумагу к окну приклеил. Такая у нас была простая и дешевая реклама. А над сапогом красовались печатные буквы: “ЧИНЮ СТАРУЮ ОБУВЬ”. Сразу было видно, что и живет тут бедняк, и работает он на бедняков».

Крытые помещения для торговцев появились на «Горушке» лишь с третьей попытки, в 1898 году, то есть, по всей видимости, незадолго до того, как семейство Ударовых поселилось на Охте. Два предыдущих проекта, которые датируются 1868-м и 1892 годом, не были реализованы. Как выяснил Краснолуцкий, в первом случае собирались построить три одноэтажных корпуса лавок, во втором – двухэтажный корпус, который должен был бы выходить на Больше-Охтенский проспект и Горушинскую улицу. В итоге в новый век «Горушка» шагнула с тремя скромными деревянными павильонами в один этаж. В 1907 году два из них вроде бы планировали перестроить в бетоне, но по каким-то причинам это не было сделано. Вот какой запомнила «Горушку» Елена Андреевна: «Рынок был построен куполообразно, обнесен галерейкой, на которой лепились друг к дружке ларьки и лавчонки. Лицом к Горушке шли ларьки москательные, галантерейные, посудные, а на Неву глядели лавчонки продовольственные.

Чистотой округа не блистала. Особо страшное зрелище являла собой рыночная помойка, которая жужжала, точно пчелиный улей, от несметного числа шпанских мух с синеватой окраской. Они тут питались и размножались в таком числе, что даже кошки и собаки боялись их. Водились тут, конечно, и крысы. Людей они не пугались, мух отгоняли, а кошки и собаки не решались вступать с ними в борьбу».

Общеизвестно, что в прошлом Охта славилась своим молочным промыслом. По преданию, основы местного молочного хозяйства заложил сам Пётр I. С тех пор этот промысел стал здесь традиционным. Конечно, к началу XX столетия охтинки потеряли монополию на снабжение столицы молоком, но на «Горушке» молочная торговля велась по-прежнему активно. Заметную роль в этой сфере играли финны, которых неполиткорректно величали чухнами или чухонцами. Их таратайки (легкие двухколесные повозки) с молоком и молочными продуктами стояли в конце рынка. Они же привозили сюда елки к Рождеству.

Торговлей жизнь «Горушки» не ограничивалась. Это было необычайно бойкое место, которому добавляли колорита полчища беспризорников и завсегдатаи ближайшей «казёнки» (винной лавки), размещавшейся в доме купца Торопова на Больше-Охтенском проспекте.

У Елены Андреевны с «Горушкой» было связано многое. Тут она, к примеру, научилась читать и приобщилась, сама того поначалу не понимая, к революционному движению. Это произошло благодаря знакомству с девушкой, о которой впоследствии была написана повесть «Манька-торговка». По меткому сравнению автора, рынок был барометром общественных настроений на Охте, а Маша, торговавшая со своего камня семечками, – его стрелкой. Повесть о ней, наполненная атмосферой предгрозового 1904 года, с ростом недовольства и арестами рабочих, заслуживает отдельного маршрута. Его даже можно было бы иронично озаглавить «Букварь и листовки, или По местам революционной борьбы», если бы не гибель 16-летней Марии под сапогами городового, самосуд над убийцей и еще более страшная расправа с его дочерью. Но такова была темная сторона Охты – «разбой да мордобой, пыль да грязь!..», как воскликнула однажды Арина, старшая дочь в семье Ударовых.

Дорога была построена в 1892 году бароном Павлом Леопольдовичем Корфом, владевшим торфяными разработками в селении Ириновка. По Ириновской железной дороге осуществлялась перевозка брикетов торфа – основного сырья для отопления помещений в начале ХХ века.

Движение по узкой колее от Охты до Ржевки сохранялось до 1926 года, затем по трассе проложили пути городского трамвая. В годы Великой Отечественной войны Ириновская трамвайная ветка сыграла большую роль для блокадного Ленинграда, являясь частью Дороги жизни.

Главным сооружением, которое обеспечивало движущую силу пороховым мельницам, была плотина на реке Охте. При Петре появились и другие сооружения завода: пороховая мельница, крутильные и сушильные избы.

Так возник первоначальный пороховой городок, который располагался по берегам Охты (ниже плотины). В створе проспекта Наставников просматриваются купол и шпиль храмового комплекса Святого Пророка Илии – центра слободы Порохового завода.

Первоначально библиотека базировалась на одной из пронумерованных линий, которые с 1956 года именуются Жерновскими улицами. Эти улицы, а также усадьба Жерновка, пешеходный Жерновский мост через реку Лубью (Луппу), упраздненная в конце 1970-х деревня Жерновка (в XIX веке это были две небольшие деревни: Жерновка и Устье Жерновка) и засыпанная тогда же река Жерновка обязаны своими названиями каменным жерновам, которые использовались на Охтинском пороховом заводе для перемалывания компонентов пороха.

В доме № 11 по 4-й линии (в 1976 году она, уже как 4-я Жерновская улица, вошла в состав Ириновского проспекта) библиотеку и застигла война. Хотя этот район сильно обстреливался, «Пороховская» продолжала работать. Стойко перенося все тяготы блокады, рискуя погибнуть прямо на рабочем месте, сотрудники библиотеки обслуживали читателей: выдавали и принимали книги, проводили различные мероприятия. Трудились они и вне стен библиотеки. Была развернута массовая работа с книгой в красных уголках, устраивались читки литературы. Это морально поддерживало пороховчан, вселяло в них веру в скорую победу над врагом.

В 1969 году «Пороховская» переехала на улицу Лазо. В фонде этой библиотеки семейного типа немало книг, посвященных Великой Отечественной войне и блокаде. Желающие могут найти здесь и «Блокадную книгу» Алеся Адамовича и Даниила Гранина, и «Блокадную этику» Сергея Ярова, и «Седьмую симфонию» Тамары Цинберг, и «Сестру печали» Вадима Шефнера, и «Куклу» Геннадия Черкашина.

До 1911 года, когда был открыт мост Императора Петра Великого, здесь действовали два перевоза, связывавших Большую Охту с центром Петербурга. Заросший травой берег кое-где был укреплен деревянными сваями.

В 1967–1971 годах Свердловская набережная была реконструирована по проекту группы архитекторов, которую возглавлял А. В. Васильев. Был поднят и укреплен берег, расширена на 6–7 метров набережная. Ее облицевали розовым гранитом, оградили мощным парапетом, оборудовали спуски к воде. На верхнем ярусе набережной был возведен комплекс жилых зданий. Три протяженных дома (длина каждого – больше 180 метров) обращены к Неве, три – к Большеохтинскому проспекту. Между ними возвышаются два точечных дома. Перепад высот позволил сделать внутренние дворики двухуровневыми. С юга этот строгий ансамбль завершает здание гостиницы «Охтинская».

Постройка Охтинской мануфактуры существенно изменила здешний ландшафт. Дачная прежде местность стала стремительно превращаться в заводскую окраину. Художник Александр Николаевич Бенуа, семья которого в 1870–1880-е годы снимала дачу неподалеку (там он провел три лета детства), так написал об этом в мемуарах: «…выросла на Охте английская бумагопрядильная фабрика, и одно ее красное здание, с трубой, выбрасывающей клубы черного дыма, и с ее непрестанным шумом, совершенно изменило характер всей округи» (Бенуа А. Н. «Мои воспоминания»).

Большинство рабочих Охтинской бумагопрядильной мануфактуры составляли женщины. Сегодня об их жизни сняли бы социальную драму, больше похожую на фильм ужасов. Рабочий день продолжительностью 12–14 часов; еще более низкая, чем у мужчин, заработная плата; несоблюдение элементарных норм охраны труда; отсутствие нормальной вентиляции; штрафы за малейшие провинности… Все это делало труд бумагопрядильщиц на Охтинской мануфактуре невыносимо тяжелым.

Дом стоит на месте фабрики «Возрождение». Прежде это была Охтинская бумагопрядильная мануфактура. Ее каменные корпуса, спроектированные архитектором Р. Р. фон Генрихсеном, были возведены к середине 1850-х. В начале XX века мануфактуру перестроил архитектор В. В. Шауб.

Жилой комплекс стилизован под фабричное здание: темно-коричневый кирпич отделки, металлические трубы на крыше. Во дворе как «единственное свидетельство исторической глубины этого места» сохранена водонапорная башня, признанная объектом культурного наследия регионального значения. Она отреставрирована застройщиком.

В 2016 году дом «Четыре горизонта» получил премию Urban Awards в номинации «Жилой комплекс года бизнес-класса» (по Санкт-Петербургу). А в 2017 году Всемирный клуб петербуржцев занес этот дом в «Белую книгу» за достижения в номинации «Развитие петербургских архитектурно-художественных традиций в контексте современной застройки».

Граф, а впоследствии светлейший князь А. А. Безбородко возвысился в период правления Екатерины II, а при Павле I стал канцлером Российской империи. Каменную пристань-грот построили в конце XVIII века. На ней были оборудованы две площадки. Нижняя служила собственно причалом. С нее по ступенькам можно спуститься к воде. Спуск охраняют два сфинкса, лица которых обращены к Неве. Верхняя (смотровая), расположенная над входом в грот, с трех сторон огорожена металлической решеткой и украшена гранитными вазами и двумя сфинксами, глядящими друг на друга. При А. А. Безбородко на пристани стояли небольшие действующие пушки.

Площадки пристани соединены двумя лестницами, между которыми находится вход в грот, забранный решеткой. При входе в грот раньше был фонтан с мраморным бассейном. Из грота в усадьбу вел подземный ход. Он давно засыпан.

Ансамбль пристани сильно пострадал во время Великой Отечественной войны. В 1959–1960 годах пристань восстановили, а в 1988-м реконструировали.

Эта организация отвечает за техническое содержание, обслуживание, ремонт и капитальный ремонт принадлежащих городу искусственных дорожных сооружений, включая мосты, набережные, путепроводы, тоннели. «Мостотрест», в частности, обеспечивает разводку петербургских мостов в период навигации.

Индустриальный мост, конечно, не разводится, но свои «служебные обязанности» исполняет добросовестно. Работа, кстати, у него нелегкая, поскольку он переброшен через Охту в створе Индустриального проспекта, который является частью Центральной дуговой магистрали и подчас бывает сильно загружен.

Мост, спроектированный инженером Б. Э. Дворкиным и архитектором Ю. Г. Шиндиным, представляет собой трехпролетное железобетонное сооружение с облицованными гранитом опорами. Его возвели во второй половине 1970-х годов; названием с ним, само собой, поделился Индустриальный проспект, который был наречен в честь развития промышленности и индустриализации в СССР. С 28 мая 1979 года этот косой в плане мост официально зовется Индустриальным, что, к слову, вполне соответствует окружающему ландшафту.

Считается, что к северо-западу от будущего Индустриального моста, между Охтой и шоссе Революции, были сняты многие эпизоды телевизионного фильма «Старший сын», премьера которого состоялась в 1976 году. Увы, дома героев этой чудесной картины, поставленной В. В. Мельниковым, до наших дней не сохранились.

Если в XVIII веке, при первых владельцах, здесь на балах бывал весь высший свет, включая императрицу, то в XIX веке, при следующих владельцах, всё меняется. Литератор Дмитрий Васильевич Григорович, который посещал Кушелеву дачу в 1840-е годы, когда имением владел Григорий Александрович Кушелёв-Безбородко, оставил такие воспоминания о ней: «Странный вид имел в то время этот дом, или, скорее, общество, которое в нем находилось. Оно придавало ему характер караван-сарая, или, скорее, большой гостиницы для приезжающих. Сюда по старой памяти являлись родственники и рядом с ними всякий сброд чужестранных и русских пришлецов, игроков, мелких журналистов, их жен, приятелей и т. д. Всё это размещалось по разным отделениям обширного когда-то барского дома, жило, ело, пило, играло в карты, предпринимало прогулки в экипажах графа, нимало не стесняясь хозяином, который, по бесконечной слабости характера и отчасти болезненности, ни во что не вмешивался, предоставляя каждому полную свободу делать что угодно». А затем это место и вовсе превращается в модный курорт, с павильонами для питья целебной воды и минеральными ваннами, а также обширной увеселительной программой для поправляющих здоровье.

Община была основана в 1896 году по инициативе великой княгини Елизаветы Фёдоровны, почти столетие спустя причисленной к лику святых. Именно она, будучи главой 1-го Санкт-Петербургского дамского комитета РОКК, в конце 1895-го ходатайствовала об учреждении общины сестер милосердия. Создание общины одобрила вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, под покровительством которой находилось РОКК. По ее распоряжению община была названа Елизаветинской – в честь Елизаветы Фёдоровны.

Финансированием новой организации был призван заниматься Комитет для усиления средств Елизаветинской общины сестер милосердия РОКК, созданный в 1898 году. Его взяла под свое покровительство сама Елизавета Фёдоровна. В 1901 году Комитету, в состав которого входили многие влиятельные лица, предоставили помещение в Таврическом дворце. Деятельность Елизаветинской общины регулировалась ее собственным уставом и общим уставом РОКК. Источником средств для общины были денежные пожертвования, за которые самым щедрым дарителям выдавались памятные жетоны (сейчас они продаются на интернет-аукционах), вещевые пожертвования, доходы от благотворительных балов и лотерей.

Примечательно, что основательница общины приходилась старшей сестрой Александре Фёдоровне, супруге Николая II. Последняя русская императрица в 1910-е годы была покровительницей Елизаветинской общины, а впоследствии тоже была канонизирована (вместе с мужем и детьми). (Жизни обеих сестер трагически оборвались на Урале в июле 1918 года: Александру Фёдоровну расстреляли в Ипатьевском доме в Екатеринбурге, Елизавету Фёдоровну на следующую ночь сбросили в шахту под Алапаевском. Вместе с ними были убиты другие члены царской семьи и их приближенные.)

Елизаветинская община расположилась на территории бывшей усадьбы (дачи) Кушелёва-Безбородко, получив в свое распоряжение главное здание и часть парка. (Есть сведения, что они были приобретены для общины на средства императорской семьи.) Любопытно, что усадебный дом и его округа, как отмечает Елена Брио, «пользовались среди охтян и особенно охтянок дурной славой». «Прохожие даже шаг прибавляли, когда им приходилось его миновать. Посему коренное преобразование сего здания встретило и понимание, и сочувствие, и одобрение», – пишет она.

Деятельность общины, насколько можно судить, началась с устройства амбулатории (лечебницы для приходящих больных) и аптеки. Они разместились в главном здании. Их освятили 9 декабря 1896 года. Служащие заняли квартиры в этом же здании. Амбулаторию общины назвали в память графини Екатерины Фёдоровны Тизенгаузен, основательницы 1-го Санкт-Петербургского дамского комитета РОКК.

Одного усадебного дома для нужд общины было явно недостаточно, поэтому в той части парка, которая также досталась елизаветинкам, развернулось активное строительство. Там были возведены здания барачной лечебницы, которую назвали Мариинской – в честь великой княгини Марии Павловны, возглавлявшей 3-й Санкт-Петербургский дамский комитет РОКК (на средства этого комитета и велось основное строительство). По проекту архитектора Павла Юльевича Сюзора (вероятно, у графа были соавторы) сразу за главным зданием был построен хирургический барак на 25–30 коек. Он начал работать 5 января 1899 года. Тогда же параллельно этому бараку построили второй – мужской терапевтический. Немного позже был построен третий – женский терапевтический – барак, с детским и гинекологическим отделениями. Этот барак открылся для пациентов 3 октября 1900 года. По имеющимся данным, в нем было 16 женских коек, 18 детских, а с 1903 года – еще и четыре гинекологические. Фасады этих построек были украшены крестами, напоминавшими о принадлежности общины к РОКК.

Четырехэтажное общежитие сестер милосердия и причта церкви, речь о которой еще впереди, спроектировал архитектор Александр Васильевич Кащенко. Возведение этого здания завершилось в 1901 году. По проекту Кащенко был построен и четвертый – женский – барак лечебницы, предназначенный для платных гинекологических больных. Этот каменный барак был назван в честь великой княжны Анастасии Николаевны, младшей дочери Николая II. Его освятили в конце 1903 года. В 1904 году вступил в строй пятый – платный мужской – барак, построенный по проекту Кащенко на деньги, которые пожертвовала графиня Любовь Александровна Мусина-Пушкина, урожденная графиня Кушелёва-Безбородко. Этот барак (больницу) назвали в память одного из двух ее братьев – графа Григория Александровича Кушелёва-Безбородко. Того самого, которому в 1855–1870 годах принадлежала вся эта усадьба, также известная как Кушелева дача. Именно Григорий Александрович принимал в Полюстрове Александра Дюма-отца, автора «Трех мушкетеров» и «Графа Монте-Кристо», и многих других знаменитостей.

В мае 1902 года при Елизаветинской общине открылся пункт первой помощи. В 1903 году закончилось строительство часовни, прозекторской (помещения для вскрытия трупов) и покойницкой (морга). В это же время был возведен двухэтажный дом для служащих общины. А 12 марта 1908 года небольшая улочка, проходившая рядом с владениями сестер милосердия, была названа Елизаветинской.

В отличие от Елизаветинской общины, основанной по воле членов императорской фамилии, Елена Андреевна имела куда более скромное происхождение. Она появилась на свет в семье сапожника Андрея Петровича Ударова и крестьянки (в юности – таборной цыганки) Марии (Марьяны) Никитичны. Произошло это в деревне Галузино (теперь ее название пишется через «о») Тверской губернии (ныне – области), недалеко от сапожной столицы России – села (c июня 1917-го – города) Кимры. Волжанка по рождению, Елена (в детстве ее обычно звали Алёной) оказалась на Охте в начале XX века, когда сюда перебрались ее родители.

7 июня 1913 года Елена Андреевна получила свой первый диплом – свидетельство о том, что «означенная Елена Ударова удостоена звания учительницы народных училищ». С сентября 1913-го по декабрь 1916 года она вела занятия в частном учебном заведении на Петербургской (с августа 1914-го – Петроградской) стороне, в доме № 17/60 на углу Гатчинской улицы и Малого проспекта. Удивительно, но в доме № 16/53 на этом же перекрестке размещалось убежище взрослых калек, носившее имя великой княгини Елизаветы Фёдоровны. (Она была покровительницей Петровского общества вспоможения бедным, которое содержало это убежище.) Поскольку время, по словам Елены Андреевны, «становилось всё суровее и голоднее», она задумалась о второй, параллельной, профессии. «В мае 1914 года я узнала о Елизаветинской общине, о том, что там можно и работать и учиться, а при определенных условиях и успевать совмещать медицину с педагогикой. Судьба мне улыбнулась – меня зачислили сестрой-хозяйкой и дали возможность пройти фельдшерский курс за три года, говоря современным языком, “без отрыва от производства”», – вспоминала Елена Брио годы спустя.

Историю общины и занятого ей усадебного дома Елена Андреевна знала по устным рассказам, которые всегда грешат неточностью, а то и просто по слухам, народной молве. Так что не стоит удивляться тому, что в своем очерке, посвященном елизаветинкам, она упоминает об открытии графом Кушелёвым «веселого» дома в полюстровской усадьбе и о вселении сестер милосердия в комнатки, где некогда хозяйничали разгульные девицы. Зато Елена Андреевна была довольно глубоко погружена в жизнь общины, скрытую от глаз посторонних, и хотя, как сама признавалась, знала далеко не все ее стороны, поведала о ней немало интересного. Прежде всего, о том, что касалось быта сестер. Очерк дает представление об иерархическом устройстве общины, о строгих правилах, которыми регулировалась жизнь младших и старших сестер, о непререкаемом авторитете начальницы. Кстати, право ношения передника с красным крестом на груди, как пишет Елена Брио, получали только старшие сестры, прожившие в общине четыре года. Их называли крестовицами.

Говоря о Елизаветинской общине, Елена Андреевна справедливо отмечает, что «это было заведение и учебное, и лечебное, и миссионерское, и благотворительное, и хозяйственное, и посредническое». Здесь девушки из самых разных слоев общества, в том числе из обедневшего дворянства, приобретали навыки ухода за больными и ранеными, причем большую часть их времени, как подчеркивает в своей статье об этой общине (в книге «Сестры милосердия России») Надежда Валентиновна Слепкова, занимали именно практические занятия. Сама Елена Брио с благодарностью вспоминала Елизаветинскую общину и очень высоко оценивала полученную там медицинскую выучку, признавая, впрочем, что «теоретическая подготовка всюду велась основательнее».

Положение Елены Андреевны в общине было необычным. Во-первых, она жила дома, а во-вторых, с 27 января 1916 года была, возможно, единственной замужней женщиной из всего персонала. Ей не вменяли в обязанность постоянно находиться в стенах общины; совмещая занятия медициной с учительством, она приходила туда лишь на дежурства, а после выхода замуж – даже не каждый день. 5 июля 1917 года Елене Андреевне Григорьевой выдали диплом за номером 59 560. Это пятизначное число лучше всяких слов говорит о масштабе деятельности Елизаветинской общины как учебного центра. А в судьбе Елены Андреевны медицина все-таки победила учительство, как и предсказала однажды начальница общины.

Бизнес-центр построен управляющей компанией «Теорема» во второй половине 2000-х. Проект разработал С. Э. Чобан, выпускник Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина и глава немецкого архитектурного бюро. Архитектурное решение здания связано с историческим прошлым этого места. В 1870–1880-е годы неподалеку снимала дачу семья А. Н. Бенуа (в детстве он провел там три лета). По эскизам этого замечательного художника, ныне украшающим бизнес-центр, были созданы костюмы для балета И. Ф. Стравинского «Петрушка», премьера которого с триумфом прошла в Париже в 1911 году (в программе «Русских сезонов» С. П. Дягилева).

Несколько этажей бизнес-центра «Бенуа» занимает петербургский офис компании «Яндекс». Его интерьеры поражают своей креативностью.

«К родным и близким младших сестер отпускали лишь раз в месяц и то с обязательным условием оставить адрес, указать характер родства, – пишет в своем очерке о Елизаветинской общине Елена Андреевна Брио. – Строго уточнялось и время увольнения. Как в армии. В форме в город выходить запрещалось, а старшим сестрам, напротив, запрещалось выходить в город в вольном платье.

Младших сестер брали на годичный испытательный срок. В течение этого года сестра имела право уйти из общины, однако, спустя год она уже давала обязательную подписку, закрепощавшую ее на пять лет без права “выхода на волю” и выхода замуж. Роковой год выдерживали немногие, но те, кто выдерживал, впоследствии из медицины, как мне известно, не уходили…»

Вопрос о постройке храма для Елизаветинской общины, по-видимому, стоял с момента ее основания. Интересно, что в усадебном доме, который заняла община, в прошлом была домовая церковь во имя иконы Божией Матери «Живоносный Источник». В 1831 году с прошением об устройстве этой церкви в Святейший правительствующий синод обратился граф Григорий Григорьевич Кушелёв. Его прошение было удовлетворено. Церковь находилась на первом этаже, имела парадный вход со стороны Невы и была, как говорится в одном из источников, «весьма прилично украшена». Она просуществовала, пусть и не без трудностей, почти полвека и была закрыта только в 1880 году. Согласно указу синода всё ее имущество должно было поступить в приходскую церковь, но тогдашняя хозяйка усадьбы, графиня Любовь Александровна Мусина-Пушкина, перевезла убранство в свое имение в Финляндии, где, насколько известно, устроила новую церковь.

Скорее всего, в общине знали об этой упраздненной домовой церкви, однако воссоздавать ее не стали, решив возвести за усадебным домом отдельный храм. Закладка церкви, проект которой разработал Александр Васильевич Кащенко, состоялась 23 июня 1899 года. Тогда же на Полюстровской/Палюстровской (ныне – Свердловской) набережной была открыта деревянная часовня во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радости». Основательница общины, родившаяся в протестантской (точнее говоря, лютеранской) семье и перешедшая в православие через несколько лет после переезда в Россию, придавала возведению храма особое значение. (Великий князь Сергей Александрович не претендовал на престол, поэтому брак с ним не предполагал обязательного перехода принцессы Гессен-Дармштадтской в православие. Более того, их венчание в июне 1884 года прошло сначала по православному обряду, а затем по лютеранскому. Православной великая княгиня стала лишь в апреле 1891 года. Прося у отца благословения, она писала ему в письме от 1 января 1891-го, что решилась на этот серьезный шаг «только по глубокой вере». Отец и большинство зарубежных родственников не одобрили ее духовный выбор.) «Дальнейшее существование Общины без храма Божия немыслимо: он необходим сестрам для укрепления их в их подвиге служения страждущим, и только тогда я сочту создание Общины готовым, когда раздастся благовест с колокольни храма», – писала Елизавета Фёдоровна в 1900 году Марии Александровне Васильчиковой, фрейлине императрицы и председательнице Правления Комитета для усиления средств общины.

14 июня 1901 года митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) освятил новую церковь во имя святого великомученика и целителя Пантелеимона. Елизавета Фёдоровна, с 1891 года жившая в Москве (ее муж, великий князь Сергей Александрович, был генерал-губернатором Первопрестольной), присутствовала на этой церемонии.

Церковь была построена в форме базилики. С западной стороны над ней возвышались три золоченые главки. Еще одна, самая маленькая, тянулась вверх со стороны апсиды. На фронтоне над главным входом был помещен образ Спасителя. Фасады церкви были декорированы красными крестами, что опять-таки напоминало о принадлежности Елизаветинской общины к РОКК. В декоре интерьера красных крестов тоже было немало. Например, ими были украшены решетки, ограждавшие солею и хоры. Но главным украшением церкви, несомненно, являлся белоснежный иконостас. Это был первый иконостас из искусственного (цементного) мрамора, созданный в России.

Постройка храма обошлась в 70 тысяч рублей, причем половину этой суммы составили пожертвования. Церковь получилась просторной, наполненной светом и воздухом. Она вмещала, по разным данным, от 800 до 1200 (в последнем случае – вместе с хорами) человек.

В 1909 году патриарх Иерусалимский Дамиан (Касатос) подарил церкви при Елизаветинской общине образ Воскресения Христова – список с иконы над входом в часовню Гроба Господня. Эта часовня, также известная как Кувуклия, находится в ротонде храма Воскресения Христова (Гроба Господня). По всей вероятности, патриарший подарок не был случайным. На эту мысль наводит одна интересная подробность, упомянутая, в частности, в статье о храме Гроба Господня, опубликованной на официальном сайте Русской духовной миссии в Иерусалиме. (Эта миссия является официальным представительством Русской православной церкви (Московского патриархата) на Святой земле.) Речь идет о лампаде, которая была повешена в этом храме (в 1910 году) в память великого князя Сергея Александровича, погибшего в феврале 1905 года от взрыва брошенной террористом бомбы. Считается, что поминальная лампада висела (а может быть, висит до сих пор?) как раз перед иконой Воскресения Христова, которая помещена над входом в Кувуклию. Более детально история появления этой лампады (вернее говоря, даже трех лампад) изложена на официальном сайте Императорского Православного Палестинского общества, первым председателем которого был сам Сергей Александрович. Кстати, после гибели великого князя пост председателя ИППО заняла его вдова – Елизавета Фёдоровна.

Судя по сохранившимся фотографиям Пантелеимоновской церкви в Полюстрове начала XX века, елизаветинки могли ей гордиться. А потому особенно удивительной кажется краткая характеристика, которую дала этому храму Елена Брио: «Неподалеку <от главного здания> стояла и маленькая общинная церковь, в хоре которой младшие сестры пели и даже ходили с кружками, делая сборы на благотворительные цели». Впрочем, эпитет «маленькая» вполне можно объяснить причудами памяти автора. К тому же Елена Андреевна, по-видимому, не была религиозным человеком. В церковь при Елизаветинской общине скорее могла захаживать ее богомольная мать, Марьяна Никитична.

Отлитая из бронзы скульптура, в которой воплотился исторический образ жительницы Охты, была торжественно открыта 6 июня, в день рождения А. С. Пушкина. Его знаменитые строки из «Евгения Онегина» («С кувшином охтенка спешит, / Под ней снег утренний хрустит») стали для авторов памятника источником вдохновения и своеобразным эскизом.

Фигура охтинской молочницы (именно этот промысел был развит на Охте с XVIII до начала XX века) обращена в сторону перевоза через Неву, связывавшего Большую Охту с центром Петербурга. Гранитный постамент, на который установлена скульптура, обработан так, словно под ногами у «Охтенки» хрустящий снежный покров.

Площадка вокруг памятника вымощена плиткой. Рядом с ней – волна из гранита, на которой выбиты пушкинские строки, а также имена авторов.

Ильинская слобода – поселение, возникшее в первой трети XVIII века вокруг Порохового завода, основанного Петром I в 1715 году. Эта историческая местность ограничена современными шоссе Революции, улицей Коммуны, Ириновским проспектом и улицей Потапова и является единственным местом в Петербурге, сохранившим среди названий своих улиц топоним «слобода». Такое имя носит проезд, идущий вдоль церкви Святого Пророка Илии. Само же старинное слово «слобода» означает «свобода»: первые жители слободы – мастеровые люди, переселенные по приказу царя для работ на новом Пороховом заводе, были освобождены от всех других видов государственных податей.

После взрыва пороха в 1803 году перестройкой завода занимался известный петербургский архитектор Фёдор Демерцов. При нем сложилась принципиальная схема завода, а здания приобрели облик в стиле зрелого русского классицизма.

До нашего времени сохранились старинные постройки: собственно церковь Святого Пророка Илии с пристроенной к ней церковью Александра Невского, плотина, здание крутильни и Александровские ворота, а также жилые и производственные корпуса XIX века. Охтинский завод являлся крупнейшим пороховым заводом дореволюционной России, в советское время он был преобразован в Охтинский химический комбинат. Его наследником сегодня является объединение «Пластполимер».

Мощным пилонам, выполненным в стиле сталинского неоклассицизма (или ампира), была отведена роль триумфальной арки у въезда в Ленинград со стороны Колтушей. Облицованные розовым гранитом, украшенные медальонами с барельефами В. И. Ленина и И. В. Сталина, увенчанные пятиконечными звездами в дубовых венках, они производили очень сильное впечатление, особенно на фоне тогдашней застройки Пороховых. Местные жители с гордостью называли их Воротами Победы. Однако вскоре по соседству были возведены два четырехэтажных дома (один – в 1955 году, другой – в 1959-м), поэтому пилоны перестали доминировать над окрестностями.

Сегодня Триумфальные пилоны известны, прежде всего, благодаря размещенным на них художественным изображениям Сталина. Для нашего города это действительно большая редкость. Любопытно, что на рубеже 1950–1960-х годов медальоны с барельефным портретом генералиссимуса Советского Союза закрыли металлическими щитами. Это было сделано в рамках борьбы с культом личности.

С распадом СССР будущее пилонов оказалось под вопросом. Они не только обветшали, но и лишись обеих пятиконечных звезд. От разрушения эти сооружения спасло празднование 60-летия Победы. В 2005–2006 годах пилоны были отреставрированы, со сталинских портретов сняты щиты, восстановлены эффектные навершия. А спустя десятилетие, в апреле 2016 года, Триумфальные пилоны признали памятником регионального значения.

В этом месте шоссе пересекает проспект Металлистов, так в 1962 году была названа вновь проложенная магистраль и присоединенные к ней несколько старых улиц – Анисимовский переулок, Любашинский проспект и Покровская улица. Название было дано в честь рабочих Металлического завода, которые жили в расположенных здесь кварталах.

На противоположном углу парка, недалеко от завода Минеральных вод, в 1900 году появилось подворье Паданского монастыря с церковью в честь Введения во Храм Пресвятой Богородицы. В советское время храм был сначала закрыт, а потом и вовсе снесен.

В блокаду жилому фонду Ленинграда был нанесен огромный урон, причем пострадал не только исторический центр. На окраинах возникли обширные пустыри, поскольку множество деревянных домов сгорело, было разобрано на дрова. Чтобы обеспечить ленинградцев жильем, в первые послевоенные годы сразу в нескольких периферийных районах города было развернуто малоэтажное жилищное строительство. Малоэтажность была обусловлена острым дефицитом всех ресурсов, и такое строительство рассматривалось как временная мера. Одним из его участков стали Пороховые. На западной (ныне – четной) стороне улицы Коммуны и вглубь от нее можно увидеть небольшие (в два-три этажа) каменные дома, возведенные на рубеже 1940–1950-х годов. Они образуют так называемый сталинский городок.

Необычное четырехэтажное здание, современный адрес которого – улица Коммуны, дом 58, появилось здесь несколько позже. Его возвели в 1956 году примерно на том месте, где стояла деревянная церковь Святителя Моисея Новгородского при подворье Сковородского Михайловского мужского монастыря Новгородской епархии. Ее разобрали во время войны.

Кстати, невдалеке от Т-образного перекрестка улицы Коммуны и Ириновского проспекта находится здание, в котором пережила войну библиотека «Пороховская». Напомним, что тогда оно значилось как дом № 11 по 4-й линии. В 1956 году 4-я линия стала 4-й Жерновской улицей. Спустя двадцать лет она растворилась в Ириновском проспекте, однако здание еще долго сохраняло свой прежний адрес – 4-я Жерновская улица, дом 11.

Нынешний адрес этого дореволюционного строения – Ириновский проспект, дом 46, корпус 1. Сейчас его занимают органы МВД РФ.

В годы войны территория Ржевского лесопарка, говоря научным языком, подверглась интенсивному антропогенному воздействию. Летом 1941-го началось строительство оборонительных сооружений Ленинграда; к работам было привлечено гражданское население, главным образом женщины и подростки. Один из рубежей обороны города прошел как раз через Ржевский лесопарк. (Заневка, Пороховые и Ржевка стали опорными пунктами обороны на восточной окраине Ленинграда.) Для охраны линии железной дороги, которая пересекает этот лесной массив, были вырыты окопы и траншеи, построены теплые землянки и блиндажи. По имеющимся сведениям, в августе – сентябре 1941 года силами местных жителей был выкопан противотанковый ров длиной 2,5 километра, шириной по дну 4–5 метров и глубиной 2–3 метра.

Линия укреплений в лесопарке частично сохранилась. Она проходит от Училища олимпийского резерва № 2 (улица Коммуны, дом 39) по правому берегу реки Лапки до железнодорожного полотна, затем по противотанковому рву до Поперечной улицы. Энтузиасты-поисковики даже создали свою карту Ржевского лесопарка, на которую нанесли обнаруженные тут оборонительные сооружения. На этой карте, в частности, отмечено 13 дотов: шесть – по берегу Лапки, семь – вдоль рва. Считается, что они были подорваны изнутри в 1950-е годы.

К сожалению, мемориальная зона в лесопарке не организована, вдобавок существует угроза его застройки, поэтому дальнейшая судьба всех этих объектов вызывает опасение. Зато в Ржевском лесопарке иногда проводятся масштабные военно-исторические реконструкции.

Сейчас сад «Нева» – один из самых благоустроенных в Красногвардейском районе.

Площадь сада – около 11 гектаров. Здесь посажены деревья различных пород: березы, клены, яблони, вишни. Много красивых клумб, есть детские площадки (одна из них – с большим парусником).

С 2013 года сад украшают работы, которые были отобраны в рамках Симпозиума по городской скульптуре, приуроченного к 310-летию Северной столицы («Посвящение Санкт-Петербургу. 1703–2013»). Самая яркая из них – красная «Скорость», созданная В. А. Гавриловым. Эта композиция посвящена первой в России гонке на мотоциклах, которая состоялась в Санкт-Петербурге в 1898 году. Скульптура «Вечный бой» О. Л. Жогина отсылает к вечному сюжету борьбы Добра и Зла, который воплощен в образе Георгия Победоносца, поражающего копьем змия.

Решение о сооружении нынешнего моста было принято 9 августа 1982 года. Строители успели сделать многое, но через какое-то время (видимо, уже в 1990-е) работы были свернуты из-за банальной нехватки средств. В итоге мост был сдан в эксплуатацию только 22 октября 1999 года. Благодаря этому он может считаться самым молодым мостом данного маршрута (если, конечно, оставить за скобками «Красный Судостроитель», который де-юре «капитально отремонтирован», а де-факто построен заново, и Большой Ильинский, знакомство с которым еще впереди).

Спроектированный инженером Р. Р. Шиповым однопролетный железобетонный мост имеет относительно небольшие габариты, отчего столь долгая эпопея с его постройкой кажется особенно удивительной. Общий силуэт моста необычайно изящен. Невесомость пролетного строения оттеняется гранитной облицовкой береговых опор.

Судя по Большой топонимической энциклопедии Санкт-Петербурга, изданной в 2013 году, этот мост стал официально именоваться Армашёвским 6 ноября 1997-го, то есть почти за два года до того, как по нему открылось движение. Название, данное по ранее существовавшей тут Армашёвской слободе (или унаследованное от моста-предшественника), напоминает о домовладелице А. А. Армашёвой.

Армашёвский мост перекинут через Охту в створе современной улицы Потапова. Выше по течению в Охту впадает река Лубья (Луппа), ее левый приток. С косого в плане моста открывается замечательный вид на Большой Ильинский сад, Малый Ильинский сад и Армашёвский сквер.

После революции источник приходит в запустение, его возрождение начинается лишь в 1923 году, когда советской властью стали проводиться работы по бурению и благоустройству новых скважин. В 1930-е годы возводится конструктивистское здание – завод минеральных вод «Полюстрово», в его цехах начинается промышленное производство. В 1958 году вводится в эксплуатацию новый корпус, значительно расширяется ассортимент производства, увеличивается выпуск напитков на основе минеральной воды. Появляются различные лимонады и сиропы, а с 1979 года – невероятное новшество для Советского Союза тех лет – пепси-кола. И сегодня старейший в Петербурге завод безалкогольных напитков продолжает радовать жителей уникальной минеральной водой природного происхождения.

В 80-х годах XVIII века была возведена каменная церковь Святого Пророка Илии. Историки затрудняются назвать имя автора проекта. Формы храма, решенного в духе раннего русского классицизма, отличаются лаконичностью и простотой.

В начале XIX века, в ходе переустройства завода после разрушительного взрыва, по проекту архитектора Фёдора Демерцова рядом с Ильинским храмом строится церковь Святого Благоверного Князя Александра Невского с колокольней. А в конце того же века обе церкви были объединены в один комплекс.

The stone church of St. Elyjah the Holy Prophet was built here in 1780s. The name of the architect is unknown, and historians can’t find the documents that could define it. The temple represents early Russian classicism with its conciseness and simplicity.

In early 1800s, the new church of Holy Prince Alexander Nevsky with a chapel was built near the St. Elyjah’s temple during a reconstruction of the Powder mill after terrible explosion that had happened previously. The project was developed by famous Russian architect Feodor Demertzov. The churches have been united in common complex in the end of the century.

About the Church of St. Elyjah the Holy Prophet

The Elijah’s temple is in fact the temple complex of two churches built in different time and dedicated to different saints. First is the rotunda-church of St. Elijah the Holy Prophet (1781–1785); the second is the church of Holy Prince Alexander Nevsky with a chapel (1805–1806). The history of the Elijah’s temple is closely related to the history of the Okhtinsky powder mill founded by Peter the Great in 1715. The first wooden chapel was built here in 1717; it has been dedicated to Elijah the Prophet, the patron of all professions linked to the fire. But modern temple complex, which we can see in this place, has been formed only in the late 1870s. The great reconstruction was guided by an architect Nikolay Lissopatzky.

Первый деревянный мост, соединивший «господский» и «слободской» берег, появился на этом месте в 1834 году, когда достроили дорогу, ведущую к заводу от Невы (современное шоссе Революции). Нынешний мост был построен в 1912 году, он является одним из самых старых железобетонных мостов в Петербурге. В створе моста располагался ныне утраченный деревянный дом коменданта. Настоящая генеральская усадьба – с партерным парком, садом и обширными угодьями. Руководитель завода в разное время назывался то командиром, наподобие полкового командира, то комендантом, как комендант крепости. Как правило, руководил заводом военный в генеральском чине, который жил в своем доме при заводе вместе с семьей. В доме коменданта часто собирались офицеры, химики и инженеры Порохового завода, это был своеобразный центр светской жизни заводской элиты.

В 1912 году здесь, на месте деревянного моста, возвели трехпролетный железобетонный. Его проект разработал инженер-архитектор Г. А. Гиршсон, который также известен тем, что в начале XX века занимался проектированием Петербургского метрополитена. По находящейся рядом православной церкви Святого Пророка Илии этот мост назвали Ильинским.

В 1950 году по проекту инженера В. В. Демченко был произведен капитальный ремонт пролетного строения и опор моста. В 1950-е он стал именоваться 3-м Охтинским, поскольку пять из существовавших в то время мостов через Охту были пронумерованы против течения (от Ириновского проспекта и далее). В 1964 году, чтобы расширить проезжую часть моста, тротуары вынесли на консоли.

В январе 1992 года 3-й Охтинский мост признали объектом культурного наследия регионального значения. Девятью годами позже, в июле 2001-го, памятником федерального значения был признан Ильинский храм. 6 ноября 1997 года мост официально переименовали в Большой Ильинский. Прилагательное «Большой» к первоначальному названию прибавили вынужденно: расположенный невдалеке мост через Лубью тогда же нарекли Малым Ильинским.

На рубеже XX–XXI веков Большой Ильинский реконструировали по проекту инженеров А. А. Станевича и И. Д. Стенина. (Из-за особого статуса этого моста на согласование проекта его реконструкции ушло несколько лет.) Железобетонный мост капитально отремонтировали, а вплотную к его верховой стороне построили новый, с металлическим пролетным строением. Это позволило увеличить пропускную способность Большого Ильинского и наладить по нему полноценное двустороннее движение. Своеобразный шов между двумя пролетными строениями проходит под разделительной полосой. Торжественное открытие моста, «умноженного» на два, состоялось 23 декабря 2002 года.

When the way from Neva river to the powder mill was paved (it’s Revolutsii highway now), first wooden bridge that linked the “classy” and “sloboda’s” riversides had been built in 1834. The modern bridge was built in 1911. This is the eldest cast iron bridge in Saint-Petersburg. The lost wooden Superintendent’s Residence was situated in the alignment of that bridge. The Residence looked like a real General’s estate with a ground floor park, a garden and vast fields. The name of executive of the powder mill varies across the time. The names were the followings: Commander (like regimental commander) or Commandant (like fortress commandant). The place of the executive was mostly taken by a man of army in rank of general who lived with the family at his own house near the plant. Officers, chemists and engineers working at the Powder mill met in the Superintendent’s Residence that has been the sort of community center for plant’s jet set.

«В Полюстрово – на воды и развлечения», – говорили тогда. Полюстровская вода повышала жизненный тонус и успокаивала нервную систему. Благодаря высокому содержанию железа ее успешно применяли при лечении малокровия. Кроме приема внутрь вода использовалась для устройства углекислых и грязевых ванн. Для поправляющих здоровье здесь проводились концерты, фейерверки, выступали артисты разных жанров. На курорте в разное время лечились и отдыхали: художники Репин и Кустодиев, композиторы Чайковский и Мусоргский, артисты Александринского театра, представители русской аристократии и заграничные знаменитости. Жизнь знаменитого курорта оборвалась внезапно: пожар 1868 года уничтожил практически все постройки, и восстанавливать его уже не стали.

После основания Порохового завода по царскому приказу мастеровые люди переселялись из других губерний вместе с семьями, получали дома и небольшие наделы земли под огороды; обзаводились хозяйством: огородом, домашней птицей, скотиной. Завод развивался, и «работных» людей стало не хватать; тогда здесь стали использовать труд солдат, прикомандированных из воинских команд, которым разрешалось держать при себе жен и детей. В 1810-х годах, во время военной реформы графа Аракчеева, жители слободы Порохового завода переводятся на положение военных поселян. Вводится форма и устав, а деятельность завода теперь строится на основе военной организации: все рабочие причислены к одной из рот. Администрация и мастера комплектуются только из армии.

В это время главная улица слободы становится 3-й ротой поселенных военных ремесленников. «Поселенные» означало, что у них есть свой дом и участок земли под огород и подсобное хозяйство. «Поселенные» работали на заводе четыре дня в неделю и два дня на себя, на своих огородных землях. «Хозяину-хлебопашцу» в окрестностях завода выделялся участок пахотной земли и сенокосных угодий, из казны – корова и лошадь, а для помощи в хозяйстве прикреплялись два постояльца из «непоселенных» (то есть не имеющих своих домов) рабочих рот. В каждой «поселенной роте» было 40 хлебопашцев и 80 ремесленников, шесть унтер-офицеров и два офицера.

Военные поселения не оправдали себя, не стал более эффективным и труд на Охтинском пороховом заводе. В начале 1860-х округ Охтинских военных рот был упразднен, весь завод постепенно переходил на вольнонаемный труд.

When the Powder mill was founded, the workers has been resettled from other provinces with their families by royal order. They had had houses and small plots of land for kale yards. Most of them had got soon the household including vegetable gardens, poultry, and cattle. The factory was in fast progress, so, it became shorthanded soon; and then the labor of solders that are on loan from army began to be used. These solders had had a permission to bring their wives and children here. In 1810s, all the citizens of sloboda were transferred to the position of military settlers by the military reform of the Count Arakcheev. The uniform and the charter were introduced. The factory transformed to the real military organization, and all of workers were assigned to one of the companies. Administrative staff and masters were recruited only from army.

The main street of the sloboda became the 3rd company of settled military workers. “Settled” means having their own house and a plot of land for kale yard and household. “Settled” staff worked 4 days a week at the mill and 2 days a week at their vegetable gardens and yards. “Master Ploughman” received a plot of arable land and grasslands near the Powder mill. The government provided them also a cow, a horse and two workers from “non-settled” companies (didn’t have any houses) ones for help. Each “settled company” had 40 ploughmen, 80 artisans, six non-commissioned officers and two officers.

Military settlements didn’t succeed; the efficiency of labor didn’t rise at Okhtinsky powder mill too. In early 1860s, Okhtinsky military settlement was abolished, the factory gradually switched to civilian labor.

About Ilyinskaya sloboda

Ilyinskaya sloboda is a settlement raised in the first third of 18th century by the Okhtinsky powder mill founded by Peter the Great. Sloboda was situated between modern Revolutsii highway, Kommuny street, Irinovsky prospect, and Potapova street. The word “sloboda” originates form the word “svoboda” that means “freedom”. Masters relocated here for working at the Powder mill were exempt from all other duties and fees. Its name sloboda received from the name of Church situated here and dedicated to St. Elijah the Holy Prophet, the protector of powder masters’.

По Дороге жизни на железнодорожную станцию Ржевка доставляли продовольствие и медикаменты, боеприпасы и топливо. Вглубь Ленинграда эти грузы везли по 7-километровому Ржевскому коридору, который начинался от станции и являлся продолжением Дороги жизни в городской черте. Этим же коридором (в обратном направлении) следовал транспорт с изможденными ленинградцами, эвакуируемыми на Большую землю.

К 40-летию Победы в Великой Отечественной войне была создана мемориальная трасса «Ржевский коридор блокады» – своеобразный памятник героической обороне города на Неве. Трассу разметили четырьмя аскетичными стелами, которые спроектировал архитектор Владимир Лукьянов. Их установили в 1985 году.

Памятные стелы с говорящим названием «Хлеб насущный» выполнены в простой и строгой манере. Каждая стела опоясана четырьмя барельефами, на которых изображены герои блокадной эпопеи – жители и защитники Ленинграда; в верхней части закреплена доска с пятиконечной звездой и надписью «Ржевский коридор блокады».

Одна из четырех стел этой мемориальной трассы возвышается у Т-образного перекрестка улицы Коммуны и улицы Красина, недалеко от Колтушского моста через Лубью. (Колтушский мост расположен в створе улицы Коммуны. Он был построен в 1962 году, а свое нынешнее название получил только в ноябре 1997-го. Колтушским мост нарекли в память о том, что до марта 1922 года улица Коммуны именовалась Колтушским шоссе. Вело оно, как легко догадаться, в селение Колтуши.) Две памятные стелы установлены при шоссе Революции (у Т-образного перекрестка с Бокситогорской улицей и у Большого Ильинского сада), одна – рядом с Т-образным перекрестком Ржевской улицы и улицы Красина.

Дальше по шоссе Революции расположено протяженное трехэтажное здание (дом № 85), – это бывшие казармы гарнизона 1-ой роты – строевой артиллерийской роты полевого содержания, она состояла из солдат, которые только несли службу: не работали на заводе и не привлекались к сельскохозяйственным работам. Это здание, построенное в начале 1830-х годов по проекту архитектора Александра Штауберта, представляет собой типичное казарменное строение николаевской эпохи. В советское время здание казарм было надстроено на один этаж, сейчас его занимает МРЭО ГИБДД.

Down Revolutsii highway a long three-story building (number 85). This building is former garrison barracks of 1st artillery company. The solders of the company were on duty and didn’t work at the plant and didn’t have any agricultural activities. The building of the house is constructed in early 1830s; it is a model of typical barrack’s buildings of the epoch of the Emperor Nikolay Ist. The author of the project is an architect Alexander Shtaubert. The 4th store is built up in soviet period; now here is local transport police office at this floor.

Если вынести за скобки госпиталь шведского города Ниен, то больницу на Пороховых, пожалуй, можно считать первым медицинским учреждением, которое появилось на территории, сегодня занимаемой Красногвардейским районом. Эта больница выросла из лазарета, который был открыт при Охтинском пороховом заводе в 1829 году.

Вероятно, сначала лазарет размещался в казарме для рабочих, а со временем для него построили отдельное одноэтажное здание. Оно было деревянным, быстро ветшало и в начале XX века, судя по всему, уже находилось в плачевном состоянии. После соответствующих ходатайств было принято решение о строительстве нового заводского лазарета.

В 1911–1912 годах по южной стороне Гарной дороги (ныне – четная сторона улицы Красина), которая тогда заканчивалась у кладбища, для лазарета возвели комплекс зданий из красного кирпича. Его проект разработали военный инженер Владимир Симонов и гражданский инженер Александр Пашихин. Насколько известно, первый был архитектором Охтинского порохового завода, второй – архитектором Охтинского завода взрывчатых веществ (ныне – НПП «Краснознамёнец»).

В 1919 году лазарет стал именоваться Пороховской больницей. Имя «красного дипломата» этой больнице присвоили, по-видимому, уже в 1920-е.

В годы Великой Отечественной войны больница имени Красина, при которой работала поликлиника № 18, превратилась в госпиталь. Страшно даже представить, какая нагрузка легла на плечи медиков и обслуживающего персонала, в каких условиях им пришлось трудиться. Блокада причинила жилищно-коммунальному хозяйству Ленинграда колоссальный ущерб, функционирование всех городских систем было нарушено, и проблемы с электро-, тепло-, водоснабжением и канализацией коллектив больницы был вынужден решать самостоятельно. Сотрудники привозили питьевую воду, выносили нечистоты, разбирали на дрова деревянные дома, своими силами ремонтировали больничные помещения, канализацию и водопровод. Есть сведения, что в конце февраля 1942 года больница получала минимальное количество электроэнергии через Охтинский химический комбинат. В Пороховскую поступали горожане с дистрофией, раненые бойцы Ленинградского фронта. Сюда же доставляли тех, кто пострадал в результате артобстрела и взрывов на железнодорожной станции Ржевка 29 марта 1942 года. (По воспоминаниям охтинского старожила и краеведа Виктора Фудалея, сразу после этой трагедии рядом со станцией было развернуто нечто вроде полевого госпиталя. Кстати, сам Виктор Станиславович появился на свет именно в больнице имени Красина. Он родился в 1935 году и блокаду пережил ребенком.)

В феврале 2001 года КГИОП включил здания бывшего лазарета Охтинского порохового завода в Список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность. Сейчас этот комплекс вместе со зданием бывшей Пороховской ремесленной школы, которое также спроектировано Симоновым и выполнено в «кирпичном стиле», и более поздними постройками занимают медицинские учреждения.

Непрерывно совершенствовалось техническое оснащение завода. В конце XIX века инженерами-электротехниками Охтинского завода была создана первая в России центральная электростанция высокого напряжения: к водяным турбинам были подключены генераторы трехфазного тока и был завершен перевод основных производств завода на электрическую энергию. Наследником Охтинского порохового завода является объединение «Пластполимер», которому и принадлежит административное здание сегодня.

The technical facilities of the factory improved constantly. In the end of 19th century, electrical engineers of Okhtinsky powder mill created the first central power station of high voltage. They connected water turbines to three-phase current generators; and the process of transferring main producing items of the plant to electric power has been completed. The modern association “Plastpolimer” that occupies now this office building is a legatee of former Okhtinsky powder mill.

About Okhtinsky powder mill

The Powder mill has been established by Peter the Great at the rapids of Okhta river in 1715. This is the eldest powder factory in Saint-Petersburg. Later it became the scientific and experimental center of explosives and missilery. The Okhtinsky powder mill was one of the main factories of Russian Empire for two centuries.

Улица Буренина названа в честь ветерана революционного движения Николая Евгеньевича Буренина, который переправлял в Россию ленинскую газету «Искра», а в 1905 году организовал переезд Ленина из Стокгольма в Гельсингфорс (Хельсинки).

Улица Стасовой получила имя Елены Дмитриевны Стасовой, внучки знаменитого архитектора, избравшей для себя революционный путь. В 1920-е годы она работала секретарем компартии Германии, а позднее занималась организационной работой.

В 1806 году на правом берегу Охты были выстроены парадные ворота. Их возведение было приурочено к завершению восстановительных работ и посещению завода Императором. В честь Александра I, который принял горячее участие в судьбе завода и его рабочих, они были названы Александровскими. В верхней части ворот расположена башня-звонница, раньше в ней находился колокол, возвещавший о начале и об окончании работ на заводе.

Сразу за воротами, вдоль реки, возвышается рукотворный холм – земляная насыпь над пороховыми погребами. Это основное место складирования произведенного на заводе пороха. Такой способ хранения должен был минимизировать последствия взрывов и пожаров, которые случались на предприятии.

In 1806, the front gate was built at the right riverbank of Okhta. The building of the gate was timed to the end of reconstruction and visit of the Emperor. Alexander I sincerely took part in the fate of the powder mill and its workers, so, the gate has got the name "Aleksandrovskye" (Alexander’s gate). At the top of the gate there was the belfry tower, previously there was a bell in it, announcing the beginning and end of work at the mill.

The artificial hill rises near just behind the gate along the river. This is the earth embankment over the powder cellars. The most of powder produced at the plant was stored here. Such storage method should protect the plant and workers from damage caused by explosions and fires occurring here frequently.

About Aleksandrovskye vorota (Alexander’s gate)

Aleksandrovskye vorota (Alexander’s gate) was the pride of the Okhtinsky powder mill in recent times. The most famous and great gests entered this gate, and the bell at the top of it has been announcing the beginning and end of work at the mill. But now the gate doesn’t look fabulous. This Monument of Regional Importance built in the early XIX century is crumbling just in our eyes. But even in its actual condition, Aleksandrovskye vorota (Alexander’s gate) stays one of the main architectural sights of Porokhovye district.

Львова называли «огненным князем» и «первым огнеборцем России». Ратуя за организацию противопожарной службы, в 1881 году на своей даче в Стрельне он организовал первую в России частную пожарную команду. По инициативе князя была открыта школа для подготовки брандмейстеров и старших чинов пожарной службы. Он издал книгу «Городские пожарные команды» – первое в России издание, посвященное профессиональной организации пожарного дела. Ему же принадлежала идея устройства первой Всероссийской пожарной выставки, проходившей в 1892 году в Петербурге. В 1894 году Александра Дмитриевича Львова избрали председателем Российского пожарного общества, и почти до самой революции князь Львов руководил всем пожарным делом в России на общественных началах.

Под руководством начальника артиллерии Якова Брюса были возведены первые заводские постройки и на расстоянии «огненного спасения» построены избы для проживания 60-ти мастеровых людей с семьями. Так началась славная история крупнейшего в России порохового завода.

Почти через 100 лет после основания завода под руководством выдающегося инженера Пьера-Доминика Базена на месте дерево-земляной плотины петровского времени возводится каменная, перестраиваются бегунные фабрики, строятся крутильни и новые вододействующие заводы.

First factory buildings were constructed under the guidance of Artillery Chief Jacob Bruce. The living houses were built at the distance of “fiery salvation”. There were settled 60 artisans’ families. Thereby the great history of the biggest Russian powder mill has started.

About a hundred years later, an outstanding engineer Pierre-Dominique Bazin supervised over construction of new stone dam instead of old wood-earthen one. The edge stones mills were also reconstructed, the new twisting and water acting factories appeared.

About Okhtinsky powder mill

The Powder mill has been established by Peter the Great at the rapids of Okhta river in 1715. This is the eldest powder factory in Saint-Petersburg. Later it became the scientific and experimental center of explosives and missilery. The Okhtinsky powder mill was one of the main factories of Russian Empire for two centuries.

В 1984 году две небольшие библиотеки, которые раньше располагались в полуподвальных помещениях, объединились в один библиотечно-культурный центр. Так возник ПБКЦ — центр, располагающий одним из самых больших книжных фондов из всех библиотек и предлагающий самое большое число клубов по интересам. Только здесь, например, можно устроить настоящий шахматный турнир.

Совсем недавно в Пискарёвском библиотечно-культурном центре открылось новое детское игровое пространство «Волшебная комната». Ковер-самолет, скатерть-самобранка, лампа джинна — где еще вы увидите такую коллекцию волшебных предметов? А здесь их можно подержать в руках и отгадать, из какой они сказки. А еще — познакомиться с плюшевыми обитателями комнаты и помочь коту-рыболову поймать волшебную рыбку.

Удобный диван, пуфы и богатый выбор настольных игр расположат вас к отдыху вместе с детьми. А совсем скоро в новом игровом пространстве будут проводить детские интерактивные мероприятия и показы мультфильмов.

Вход в «Волшебную комнату» открыт для всех, кто уже верит или хочет поверить в чудеса!

В XIX веке в общих могилах на этом кладбище хоронили пороходелов и артиллеристов, которые погибли при взрывах на Охтинском заводе и на артиллерийских полигонах. XX век внес свои жуткие коррективы в устоявшуюся погребальную практику. В годы Великой Отечественной войны в братских могилах на Пороховском погребали не переживших блокаду ленинградцев и павших участников обороны города.

Нужно понимать, что в осажденном Ленинграде захоронение умерших и погибших было сложнейшей проблемой. «Сейчас умереть гораздо легче, чем похоронить», – записал в своем блокадном дневнике 13 декабря 1941 года востоковед Александр Болдырев. (Дневник Александра Николаевича впоследствии был издан под названием «Осадная запись».) Смертность в городе стремительно росла, и уже в конце 1941-го трест «Похоронное дело» не справлялся с погребением покойных.

Морги были переполнены. К кладбищам тянулись вереницы людей, которые везли тела своих родных в детских колясках, на ручных тележках, тачках, санках и просто на кусках фанеры. Рядом с кладбищами скапливалось множество незахороненных трупов. Покойники лежали в домах, во дворах, на улицах, в парках. Ослабевшие от голода родственники и соседи зачастую просто физически не могли доставить их на кладбище. Нередко люди умирали прямо под открытым небом. Специальные команды собирали трупы и на автомашинах отвозили в морги и на кладбища.

Гробов не хватало. Поначалу их делали самостоятельно, сколачивая из подручных материалов. Но силы людей иссякали, всё, что могло гореть, использовалось как топливо, поэтому самодельные гробы вскоре заменило пеленание.

К концу 1941 года индивидуальные захоронения стали производиться всё реже и реже. Мертвецов массово хоронили в общих могилах. Траншей, которые были вырыты на специально отведенных земельных участках (в том числе при нескольких кладбищах города) летом и осенью, оказалось мало. Зимой 1941–1942 годов для братских захоронений пришлось копать новые траншеи. К работам привлекли бойцов МПВО и 4-го полка НКВД, рабочих и служащих.

На Пороховском кладбище площадка братских захоронений военных лет примыкает к улице Красина. Это безымянные могилы. Именные находятся в разных частях кладбища. Те и другие отмечены очень скромными надгробными памятниками. Среди них выделяется, пожалуй, лишь полированная колонна, которая установлена над могилой четырех летчиков 125-го скоростного бомбардировочного авиационного полка, павших в боях 5 октября 1941 года.

Далеко не все братские захоронения периода Великой Отечественной войны на Пороховском охраняются государством. Но все они заслуживают внимания и заботы тех, кому посчастливилось жить в непокоренном городе на Неве.

На улице Маршала Тухачевского, недалеко от Библиотечно-культурного центра, расположено необычное здание, которое выглядит как два огромных чемодана. Это гостиница «Карелия», построенная к Олимпийским играм 1980 года. Гостиница так и осталась бы типичной постройкой конца 70-х, если бы ее фасады не разрисовали молодые художники накануне проходившего здесь в 2012 году Фестиваля монументальной живописи. «Чемоданы» включены в Книгу рекордов Гиннеса как самая большая трехмерная картина в мире, занимающая площадь 15 000 квадратных метров.

После революционных событий 1917 года, в 1925 году проспекту дают новое имя – улица Ленина, а с 1930 года – присваивается статус проспекта. Однако самое неожиданное переименование произошло в 1944 году, когда вышло постановление Исполкома Ленсовета «О восстановлении прежних наименований некоторых улиц, проспектов, набережных и площадей города Ленинграда». 21-м пунктом постановления проспекту Ленина присваивалось «историческое» название Пискарёвский, хотя на самом деле Пискарёвским он никогда официально до этого не назывался.

В 1870-е годы артиллерийские опыты, то есть испытания сухопутной и морской артиллерии, которые прежде проводились на Волковом поле, были перенесены на Охтинское поле. В 1878-м тут был учрежден Главный артиллерийский полигон, соседом которого почти сразу стал Морской артиллерийский полигон. С тех пор они функционировали бок о бок, время от времени объединяясь, а затем опять обретая самостоятельность.

На этих полигонах служило множество людей: офицеры, солдаты, матросы. На рубеже XIX–XX веков на Ржевке, в районе нынешних Рябовского шоссе, Ковалёвской, Беломорской, Камышинской, Всеволожской и Лесопарковой улиц, для них были возведены новые жилые дома. (По мнению Александра Юрьевича Краснолуцкого, в этих домах также проживали офицеры Охтинского порохового завода.) Так сформировался артиллерийский поселок, значительная часть застройки которого сохранилась до наших дней. Это выполненные в «кирпичном стиле» здания, в большинстве своем одноэтажные, с чердаком под пологой крышей и треугольными фронтонами. Многие из них признаны объектами культурного наследия регионального значения и охраняются государством. Прежде всего, это восемь четырехквартирных домов (81–95) на Рябовском шоссе, построенных по одному проекту для семей офицеров. Они до сих пор обитаемы. А здание бывшего Офицерского собрания (дом 16), в котором в свое время располагался детский сад № 13, и казарма для нижних чинов с флигелем (дом 20, корпус 2, литеры А и Б) на Ковалёвской улице, судя по всему, и сейчас принадлежат военным.

Дело в том, что еще 17 августа 1843 года вышел приказ по Военному ведомству (за номером 703) «Об устройстве Заведения по выделке ударных колпачков и мастерской для приготовления затравочных стержней». Такова была воля самого Николая I. «Ударные колпачки» – это и есть капсюли, а «заведение», первоначально работавшее при Охтинском пороховом заводе, после ряда реорганизаций превратилось в НПП «Краснознамёнец».

Капсюльное шоссе, словно машина времени, переносит нас в прошлое. Здесь еще можно увидеть уцелевшие одноэтажные деревянные дома – «пятидомики», как окрестили их местные жители. Некоторые из этих домов, по всей вероятности, были построены до Октябрьской революции.

С Капсюльного шоссе открывается замечательный вид на Охтинский разлив и арочный Беляевский мост, который является частью кольцевой автодороги. Помимо НПП «Краснознамёнец», на берегах Охтинского водохранилища, образованного плотиной, расположены предприятия НПО «Пластполимер» и НИИ «Химволокно».

В южной части шоссе выделяются здание пожарной части (дом 34), построенное в 1933 году и заброшенное ныне, и православный храм Святителя Спиридона Тримифунтского (у дома 45), освященный в 2015 году. Он находится на территории компании «НеваРеактив» и приписан к Ильинскому храму на Пороховых.

Эти памятные стелы, носящие название «Хлеб насущный», спроектировал архитектор Владимир Сергеевич Лукьянов. Они были установлены в 1985 году, к 40-летию Победы.

На углу Ржевской и Челябинской улиц находится здание бывшего Механического завода Титовых. (На официальном сайте КГИОП этот объект также значится как «Механические и слесарные мастерские Пиротехнической школы».) Есть сведения, что этот завод, основателем которого был Иван Титович Титов, появился тут в 1871 году. Предприятие выполняло заказы Главного артиллерийского управления, в том числе небольшие механические работы для Охтинского порохового завода.

В 1891 году купец Титов скончался и был похоронен на Пороховском кладбище (его могила сохранилась), а завод перешел в руки его вдовы, Александры Михайловны, и сыновей. В 1907, 1911 годах по проекту инженера Евгения Петровича Калиновского для предприятия было построено новое здание.

После октября 1917-го завод Титовых был национализирован. Во второй половине 1920-х годов предприятие переоборудовали под выпечку хлеба. Продукция этого хлебозавода (ныне – компания «Ржевка-Хлеб») по-прежнему пользуется спросом, а его кирпичное здание (Челябинская улица, дом 2) 29 сентября 2009 года было признано памятником регионального значения.

На протяжении двух с половиной веков Ржевка была тихим уголком на окраине города. Значительную часть населения составляли крестьяне, обрабатывавшие скудную землю, и рабочие Порохового завода, которым были выделены участки под огород.

Станция Ржевка – ровесница узкоколейной Ириновской железной дороги, регулярное движение по которой открылось осенью 1892 года. (Ширококолейной эта дорога стала в 1920-е.)

В годы Великой Отечественной войны Ржевка оказалась в прифронтовом районе и страдала от обстрелов. По Дороге жизни на станцию доставляли с Большой земли продовольствие, медикаменты, боеприпасы, топливо. Затем эти грузы везли вглубь осажденного Ленинграда. От станции начинался 7-километровый Ржевский коридор – продолжение Дороги жизни в черте города. Этим же коридором (в обратном направлении) следовали машины с эвакуируемыми из города людьми.

Название «Ржевка» произошло от Ржевской слободы, возникшей в XVIII веке и нареченной по фамилии землевладельцев Ржевских. Судя по изысканиям автора «Охтинской энциклопедии» Александра Юрьевича Краснолуцкого, участок земли, граничивший с территорией Охтинского порохового завода, принадлежал этой семье с петровских времен. В начале XVIII века владельцем этого участка был царский стольник Иван Иванович Ржевский. После него тут хозяйничал Василий Иванович, позднее – Фёдор Васильевич, а затем – Василий Фёдорович. Любопытно, что свою родословную эти Ржевские вели от смоленских (точнее говоря, от фоминских) князей, а через них – от Рюриковичей. Вот только никаких следов их деятельности на Ржевке, пожалуй, уже не отыщешь. Зато названий с корнем «Ржев» тут и в окрестностях хоть отбавляй: Ржевская улица, аэропорт Ржевка, Ржевский лесопарк, муниципальный округ Ржевка и много других.

Rzhevka used to be an out-of-the-way corner uptown. The most part of its population was peasants worked the poor land and workers of the Powder mill who had received plots for allotments here.

Rzhevka railway station took place concurrently with narrow-gauge Irinovskaya railway that had inaugurated regular traffic in 1892. This railway became broad-gauge line in 1920s.

During Great Patriotic War Rzhevka was in the front-line area and suffered from shelling. Food, medicines, armament and fuel was supplied at the station by the Road of Life, and then transported deep into besieged Leningrad. The 7 km Rzhevsky koridor continuing the Road of Life in the city started from this station. This path was also used for evacuation, vehicles with people followed this road to get Lake Ladoga and then to the “Continent”.

В 1990–2001 годах она висела на послевоенном здании вокзала, которое снесли в 2005-м при строительстве кольцевой автодороги. Затем была создана гранитная доска, которую сначала установили на опоре эстакады КАД. Сегодня ее можно увидеть на новом здании вокзала, справа от входа.

Коренной житель Ржевки Виктор Станиславович Фудалей оставил воспоминания о том трагическом дне: «Взорвалось одновременно несколько вагонов. Рядом на путях стоял эшелон с эвакуируемыми ленинградцами, от них летели руки-ноги. Затем сдетонировало еще два раза. Второй взрыв – самый сильный – я видел, видел и третий. <…> Я в это время закрылся одеялом. Тряхануло здорово. Когда вылез из-под одеяла, на мне лежала оконная рама, одеяло было местами рассечено осколками стекла, а над головой я увидел предрассветные звезды. Взрывная волна просто перевернула наш дом, а это был генеральский дом, построенный еще перед революцией. <…> Мы спали дома – проснулись на улице».

From 1990 up to 2001, the tablet had been hanged at the station building appeared here after The Great Patriotic War. This building has been ruined during the construction of ring way (KAD) in 2005. The tablet has moved to a new station building and is situated now on right side of the entrance.

A lifelong resident of Rzhevka Viktor Fudaley share memories from that dramatic day: “The several carriages exploded simultaneously. The arms and legs flew from the train with evacuated citizens of Leningrad that has been standing at the tracks nearby. Then, it was detonated twice. The second explosion was the most powerful, and I have seen it. I have seen the third explosion too. <…> I have covered myself with a blanket this moment. It kicked very hard. When I pulled the covers off, a window frame was lying on me; the blanket was dissected by the shattered glass. I saw pre-down stars above my head. The blast wave turned off our house, the General’s house built before the revolution <…> We have gone slipping at home and woke up outside”.

Крестообразное в плане, оно кому-то напоминает средневековый рыцарский замок, а кому-то – храм, готический или в неоренессансном стиле. Тем удивительнее, что это тоже бывшая мельница, да не простая, а четырехпоставочная (она же четырехвставочная и четырехпостановочная) коннопаровоздуховодная. Как и ее соседка, она была спроектирована Иваном Денисовичем Черником и построена на рубеже 1840–1850-х годов. Вероятно, это объясняется тем, что данный земельный участок относился к Охтинскому пороховому заводу, а Черник был архитектором Военного министерства.

За основу была взята новая модель ветряной мельницы, разработанная американцами. Устройством механизма занимался мастер по фамилии Грейсон, специально приглашенный из Англии. Необычное название мельницы связано с тем, что она приводилась в действие ветром, водой, паром и лошадьми. Есть данные, что жернова для нее были заказаны во Франции.

Мельница, моловшая не только муку, но и порох, проработала около десяти лет. Позднее она лишилась шатра с ветряными лопастями, была реконструирована и стала жилым домом. 29 сентября 2009 года это кирпичное здание (Капсюльное шоссе, дом 21) признали памятником регионального значения.

Больший участок современной Челябинской улицы, лежащий к северу от железнодорожной линии, первоначально назывался дорогой в Медвежий Стан. (Ныне этот поселок входит в состав города Мурино.) 27 февраля 1941 года эта дорога стала именоваться Челябинской улицей. Короткий участок, зажатый между Ржевской улицей и линией железной дороги, вырос из располагавшейся здесь в прошлом деревни. Она носила грубоватое название «Кабаниха», которое известно с 1896 года и, как считается, представляет собой искаженную фамилию видного местного жителя (или землевладельца) – капитана артиллерии Павла Ивановича Канабиха (Каннабиха). (Нетрудно догадаться, как его фамилию переиначили бы в наши дни.) Видимо, уже в XX веке это название перешло на небольшую здешнюю улицу, которую 14 августа 1958 года и присоединили к Челябинской улице.

Вышеупомянутый артиллерист жил тут в середине XIX века. Краеведы полагают, что примерно тогда же по проекту архитектора Ивана Денисовича Черника было возведено кирпичное здание пороховой мельницы, современный адрес которого – Челябинская улица, дом 24. Впоследствии это здание перестроили и даже приспособили под жилье.

Мемориальные столбы выполнены из железобетона; в их верхней части изображены скрещенные молоток и разводной (французский) ключ, ниже – по обе стороны – нанесены цифры, обозначающие километры, под ними – надпись «ДОРОГА ЖИЗНИ» (в две строки).

На станции Ржевка, которая расположена на Ириновском направлении Октябрьской железной дороги, прямо между путями установлен столб «Дорога жизни, 6/5-й км».

The memorial poles are made from reinforced concrete; there are crossed hammer and crescent (French) wrench at the top and numbers of kilometers at the bottom. The inscription “The Road of Life” is just below numbers.

The pole “The Road of Life, 6/5 km” is situated at the Rzhevka railway station located in the Irinovskoye direction of the October Railway.

Название «Горелый», известное с конца XVIII века, связано, по-видимому, с темным цветом воды в ручье. Кстати, в своем нижнем течении он порой именуется Ржевским ручьем, а кое-кто даже использует более «статусный» вариант – «река Ржевка».

Через Горелый ручей переброшено несколько мостов, в том числе Ржевские, снабженные порядковыми номерами. По пути к Челябинской улице мы переходим ручей по 5-му Ржевскому мосту, расположенному южнее линии железной дороги. Это скромный пешеходный мост с металлическим пролетным строением и железобетонными опорами. По данным официального сайта СПб ГБУ «Мостотрест», нынешний, пятипролетный Ржевский мост № 5 построили в 1981–1982 годах вместо прежнего, десятипролетного, многие части которого были деревянными.

Памятный столб, обозначающий «нулевой» километр Дороги жизни, находится у заброшенного дома № 107 по Рябовскому шоссе. Чтобы найти его, нужно пересечь железнодорожные пути, пройти под эстакадой КАД и повернуть налево.

Всего на территории Красногвардейского района три памятных столба, которые размечают начальный отрезок Дороги жизни от станции Ржевка: уже упомянутый 0-й (на нем нет цифр), 1-й и 2-й км.

На столбе «нулевого» километра и столбах нечетных километров над рельефной надписью «ДОРОГА ЖИЗНИ» (в две строки) и соответствующими цифрами помещена пятиконечная звезда. На столбах четных километров место над надписью и цифрами занимают серп и молот.

Километровые столбы, стоящие вдоль железной дороги и вдоль шоссе, вместе с другими памятниками Дороги жизни входят в комплекс мемориальных сооружений «Зеленый пояс Славы».

The memorial pole denoting the “Zero Mile” of the Road of Life is situated near by the abandoned house, number 107, Ryabovskoye highway. You should cross the railway tracks, pass under the ring road (KAD) flyover and turn left to find it.

There are three memorial poles in Krasnogvardeysky district of Saint Petersburg. These poles mark the first stage of the Road of Life. They are the “Zero Mile” pole (without any numbers on it), 1st km and 2nd km poles.

The “Zero Mile” pole and odd-numbered poles have a five-pointed star below the inscription “The Road of Life” and kilometer’s number. The even-numbered poles have hammer and sickle below the inscription and numbers.

The memorial poles along railway and highway and other monuments of the Road of Life form part of “Green Belt of Fame”.

Рябовское шоссе берет свое начало от перекрестка улицы Коммуны и Ириновского проспекта. Оно проходит до станции Ржевка, пересекает по путепроводу железнодорожные пути и КАД и кончается у Окраинного моста через реку Лубью (Луппу). Продолжением Рябовского шоссе за городской чертой является автомобильная дорога регионального значения Санкт-Петербург – Морье. Официальное название этой мемориальной трассы – «Дорога жизни» (41К-064 и А128 – на автомобильных картах). Недалеко от выезда из Красногвардейского района города стоит памятный столб «Дорога жизни, 2-й км».

В 1942 году, стойко перенося все ужасы блокады вместе с земляками, Ольга Фёдоровна Берггольц написала об этой дороге в «Ленинградской поэме»:

Дорогой жизни шел к нам хлеб,
дорогой дружбы многих к многим.
Еще не знают на земле
страшней и радостней дороги.

Ryabovskoye highway begins from the intersection of Kommuny street and Irinovsky prospect. It leads to the Rzhevka railway station, crosses railway tracks and the ring road (KAD) by overpass, and ends at Okrainny bridge over the Lub’ya (Luppa) river. The Mor’ye motor road continues Ryabovskoye highway outside of town. The official name of this highway is “Road of Life” (Doroga Zhizni)/ It is marked as 41K-064 and A128 on road maps. The memorial pole “The Road of Life, 2nd km” stays near by the exit from Krasnogvardeysky district.

In 1942, Olga Berggoltz enduring all the horrors of the Siege with other citizens wrote about this Road in her “Leningrad Poem”:

The Road of Life was giving us our bread,
The Road of friendship of hundreds and hundreds.
This world don’t know any single Road
To be more frightful and happier.

Памятный знак «Регулировщица» был создан в 1985 году (авторы – архитектор Александр Данилович Левенков, скульптор Ягуб Алибалаевич Имранов). Первоначально его установили ближе к станции Ржевка, в нескольких шагах от столба «нулевого» километра. В 2004 году при строительстве кольцевой автодороги знак был полностью утрачен. В 2007 году он был воссоздан скульптором Александром Сергеевичем Бодяковым, а в 2010-м установлен на нынешнем месте. Так «Регулировщица» с флажком вернулась на Дорогу жизни. Туда, где в годы блокады такие же молодые девушки указывали путь полуторкам, обеспечивая безостановочное движение машин по суше и по льду Ладожского озера. Днем и ночью, в любую погоду, под вражеским огнем направляли они транспортные колонны, не давая водителям заблудиться, помогая городу выжить.

The monument “Regulirovshchitsa” was built in 1985. The authors of the project are architect Alexander Levenkov and sculptor Yagub Imranov. It was placed near by Rzhevka railway station, in some steps from the pole of “Zero Mile”. In 2004, when the ring road (KAD) has been built, the monument was completely lost. In 2007 sculptor Alexander Bodyakov recreated the monument which was installed at its actual place in 2010. This way the brave young woman named “Regulirovshchitsa” with her little flag returned to the Road of Life. These women supervised traffic on the Road of Life during the Siege of Leningrad and directed trucks and vehicles to support non-stop link with the “Continent”. They stayed here, at the Road of Life, days and nights, in any weather. They directed convoys under enemy fire helping drivers not lose their way and giving the city the best chance to be saved.

About the monument “Regulirovshchitsa”

Young women supervising traffic at the Road of Life stay by the route on its terrestrial part and on ice of Lake Ladoga. They showed path to drivers days and nights in all weather, under enemy fire. The monument is devoted to their immortal feat.

В 1980 году перед клубом установили памятник Владимиру Ильичу Ленину (авторы – архитектор Юрий Николаевич Лобанов, скульпторы Ренальд Иосифович Робачевский, Альберт Серафимович Чаркин и Григорий Данилович Ястребенецкий).

На самом здании, справа от входа, можно увидеть мемориальную доску, посвященную замечательному русскому поэту Николаю Михайловичу Рубцову. В 1955 году он работал на Ржевском артиллерийском полигоне слесарем-сборщиком.

In 1980, the statue of Vladimir Lenin has been installed in front of the club building. The authors of the project are architect Yuri Lobanov, sculptors Renald Robachevsky, Albert Charkin and Grigory Yastrebenetsky.

At the wall of the building, on the right side of the entrance, there is a memorial tablet dedicated to famous Russian poet Nikolay Rubtsov. He has been working as an assembler at Rzhev artillery landfill in 1955.

About Rzhev landfill

There are many gorgeous monuments of Russian military engineering history in the Rzhev landfill. In the waste territory out of sights due to dense forests and high fences buildings constructed in 19th century and artillery guns made in 20th century were located. Alas, the landfill tends to become abandoned in recent times.

В здании, которое сейчас занимает штаб войсковой части, раньше размещалась канцелярия Морского полигона.

В годы Великой Отечественной войны на полигоне продолжались испытания, производился ремонт вооружения, велась конструкторская деятельность. В снаряжательных мастерских подбирали заряды из тех порохов, которые были в блокированном городе, и комплектовали выстрелы.

Самые известные орудия Ржевского полигона – 305-мм береговое орудие, созданное на Обуховском заводе в 1914 году, и 406-мм корабельное орудие Б-37, изготовленное на заводе «Баррикады» в Сталинграде. 406-мм пушка была предназначена для вооружения линкоров типа «Советский Союз» (ни один из них так и не был достроен). Отсюда название орудия – «Главный калибр Советского Союза». Эта дальнобойная пушка (дальность ее стрельбы – 45 километров) участвовала в обороне Ленинграда, поддерживая советские войска на нескольких направлениях.

In the building of contemporary military headquarters the former Chancellery of Naval landfill was housed.

During the Great Patriotic War they kept on testing weapons, fixing army items and constructing new ones on this range. In the shells’ workshops different missiles and bombs were made from powders which have been available in besieged city.

The most famous weapons of Rzhev landfill are 305mm coastal defense gun made at the Obukhovsky plant in 1914 and 406mm ship’s weapon B-37 constructed at the “Barrikady” plant in Stalingrad. This 406mm gun was made for the battleships of “Sovietsky Soyuz” (Soviet Union) type. But no such ships have been built at least. But the name of the projected battleship gave the name to the gun which was called The Main Caliber of Soviet Union. This gun for very long-range fire about 45 km took part in the defense of Leningrad maintaining soviet troops on several fronts.

About Rzhev landfill

There are many gorgeous monuments of Russian military engineering history in the Rzhev landfill. In the waste territory out of sights due to dense forests and high fences buildings constructed in 19th century and artillery guns made in 20th century were located. Alas, the landfill tends to become abandoned in recent times.