Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878–1939) – яркий, самобытный художник, чья биография и творческая судьба тесно связаны с Санкт-Петербургом – Петроградом – Ленинградом. А началось всё на Малой Охте, куда маленький Кузьма попал в начале 1880-х. Тут дислоцировался 145-й пехотный Новочеркасский полк, в котором служил его отец, сапожник из Хвалынска Саратовской губернии.

Будущий живописец с матерью, Анной Пантелеевной, поселились в мезонине деревянного, покачнувшегося от старости дома вдовы Задединой. Дом этот находился на Пустой улице, которая, как вспоминал много лет спустя сам Петров-Водкин, мало отличалась от улиц его родного уездного городка: «Редкие домишки чередовались пустырями. Сама она в летнее время от непроезда была заросшая травой, с поросятами и свиньями на ее зарослях. Осенью в непролазную грязь спасали пешеходные мостки, проложенные вдоль порядка». Пустая была длиной в один квартал. На западе она «сбегала к Неве», а на востоке «упиралась в длинную, с одними заборами и пустырями, улицу», по которой можно было дойти до казарм новочеркасцев.

Пустая улица, проходившая от Малоохтинского проспекта до Новочеркасского проспекта, была формально упразднена 15 мая 1965 года. Она располагалась южнее нынешней улицы Помяловского, которая с 1865-го по 1962 год именовалась Суворовской.

На Малой Охте Петров-Водкин провел два года своего «первого петербургского периода». В комнатке с одним окном и с железной печуркой, где мать работала на швейной машине «Зингер» и куда отец приносил из казарм кастрюльки со щами и с кашей, Кузьма выучился грамоте. События этих двух лет, ярко запечатлевшиеся в памяти, художник позднее описал в двух главах своей автобиографической повести «Хлыновск»: «Охта – Пустая улица» и «Казармы». Эта повесть, опубликованная в 1930 году, – настоящий кладезь ценнейших биографических сведений и свидетельство несомненного литературного таланта ее автора.

Мальчик, которого солдаты звали Кузяхой, порой проводил в казарме целые дни. Он хорошо знал товарищей отца и считался у новочеркасцев своим, полковым. Правда, вопреки распространенному мнению, в сохранившихся до нашего времени казармах из красного кирпича он побывать никак не мог. Здания для штаба и трех батальонов полка были возведены в 1884–1886 годах, для четвертого батальона – в 1893-м. А Сергей Фёдорович Водкин, судя по всему, служил в Новочеркасском полку в 1881–1884 годах и мог застать лишь начало строительства этих казарм. Кузьма с матерью вернулись в Хвалынск раньше главы семьи.

Впоследствии Петров-Водкин не раз возвращался в город на Неве. Тут он учился, работал, преподавал. Скончался создатель таких известных картин, как «Купание красного коня» (1912), «1918 год в Петрограде» («Петроградская Мадонна»; 1920) и «Смерть комиссара» (1928), тоже здесь, в Ленинграде, и был похоронен на Литераторских мостках Волковского православного кладбища.

Виктор Робертович Цой родился 21 июня 1962 года в семье корейского инженера и русской учительницы. Детские годы будущий известный ленинградский рок-музыкант провел в Московском районе, где сменил несколько адресов, которые хорошо известны фанатам.

Культовым местом для поклонников творчества Виктора Цоя является и знаменитая котельная «Камчатка», где работали многие звезды Ленинградского рок-клуба.

В 1982 году Виктор Цой основал группу «Кино». Первые записи песен молодого коллектива были сделаны в студии Андрея Тропилло. Эта студия была полулегальной и находилась в Доме пионеров на улице Панфилова, 23, где сейчас располагается Центр детского (юношеского) технического творчества «Охта». Тропилло тогда работал руководителем открытого здесь кружка звукозаписи; днем он обучал школьников азам работы с микрофонами и записывающими устройствами, а ночами писал молодых исполнителей.

В 1983 году Виктор и его жена Марианна жили, по воспоминаниям друзей, «где-то в маленькой квартирке на Блюхера». Точного адреса никто не помнил, но Марианна рассказывала об этом периоде их жизни так: «Январь 83-го, как сейчас помню, выдался чересчур суровым. Наш дом так по-дурацки располагался, что добраться до него можно было только на троллейбусе. Рядом с домом было троллейбусное кольцо – тройка, девятнадцатый и еще какой-то. И этим троллейбусам очень не нравилось ездить в двадцатиградусные морозы, во всяком случае, если они ездили, то очень медленно. Мы жутко замерзали. У нас эти троллейбусы сидели в печенках».

Это троллейбусное кольцо располагалось и располагается до сих пор напротив школы № 180 на улице Маршала Тухачевского. Прежде чем прибыть на конечную остановку, троллейбусы проезжали длинный прямой участок по Апрельской улице, где набирали ход. Можно предположить, что вынужденный характер поездок и холодная зима вдохновили музыканта на написание песни «Троллейбус, который идет на Восток».

После обретения популярности Цой много выступал, снимался в кино и в основном жил в Москве, однако не забывал он и город детства, куда регулярно возвращался, снимая квартиру на проспекте Тореза.

15 августа 1990 года Виктор Цой трагически погиб в автокатастрофе. Похоронили музыканта на Пискарёвке, на Богословском кладбище, куда и сегодня приносят много цветов, фотографий и памятных сувениров.

Анна Петровна Керн (1800–1879) известна, прежде всего, как женщина, вдохновившая Александра Сергеевича Пушкина на сочинение лирического стихотворения «К***» («Я помню чудное мгновенье…»). Ей же поэт посвятил несколько шуточных стихов. Кроме того, сохранилась их переписка. Однако ролью пушкинской музы личность Анны Петровны отнюдь не исчерпывается. В окружении Александра Сергеевича было много незаурядных людей, но даже в этом удивительном созвездии она не затерялась, не осталась лишь строчкой из пушкинского донжуанского списка. И дело не только в гениальном стихотворении, которое обессмертило ее имя. За привычным ярлыком светской красавицы – фигура явно большего масштаба. Кстати, о внешности Анны Керн – вот парадокс! – мы имеем весьма отдаленное представление. Ее портретов мало, и почти все они – предполагаемые. Куда более показательны дневники и воспоминания Анны Петровны. Весьма содержательные, точные и живые, они ярко характеризуют ее саму и служат ценным источником сведений о ее выдающихся современниках: Пушкине, Антоне Антоновиче Дельвиге, Михаиле Ивановиче Глинке, Александре I.

Судьбу Анны Петровны во многом определил крайне неудачный брак с героем Отечественной войны 1812 года Ермолаем Фёдоровичем Керном (1765–1841). Их обвенчали в январе 1817 года, когда Анне еще не исполнилось семнадцати лет, а генерал-майору (позднее – генерал-лейтенанту) уже было за пятьдесят. Как писала десятилетия спустя сама Анна Петровна, она была выдана замуж «и слишком рано, и слишком неразборчиво». Нелюбовь к мужу, видимо, отразилась на отношении к общим детям (у пары родились три дочери: Екатерина, Анна и Ольга). Жизнь генеральской жены с постоянными переездами из одного города в другой и атмосферой смотров и учений была в тягость впечатлительной и полной энергии Анне. А старый служака Керн, по всей вероятности, был бесконечно далек от интересов и чаяний молодой супруги.

Зимой 1825–1826 годов Анна Петровна, беременная третьей дочерью, оставила Ермолая Фёдоровича и перебралась в Петербург. Решившись на этот смелый шаг, она, по сути, похоронила репутацию «порядочной женщины». Аристократы сквозь пальцы смотрели на увлечения, романы и даже адюльтеры, но открытый разрыв с супругом вызвал скандал и практически закрыл перед обаятельной Анной Петровной двери в свет. Ее поддержали друзья, среди которых была чуть ли не вся семья Пушкиных. В семействе Дельвигов она «чувствовала себя как дома», и Антон Антонович в шутку называл ее женой номер два. Анна стала участницей литературных вечеров, на которые к Дельвигам приходили Иван Андреевич Крылов, Василий Андреевич Жуковский, Николай Иванович Гнедич, Пётр Андреевич Вяземский, Дмитрий Владимирович Веневитинов, Адам Мицкевич. Любопытно, что одним из друзей Анны Керн был инженер Пётр Петрович (Пьер-Доминик) Базен, который в 1820–1830-е годы занимался перестройкой гидротехнических сооружений Охтинского порохового завода. Судя по воспоминаниям Анны Петровны, именно Базен в 1826 году познакомил ее с Михаилом Глинкой. Впоследствии, на рубеже 1830–1840-х, композитор был влюблен в старшую дочь Анны Керн, Екатерину, и посвятил ей романс «Я помню чудное мгновенье», написанный на пушкинские стихи. Однако узами Гименея Михаил Иванович и Екатерина Ермолаевна себя так и не связали.

А вот личное счастье Анны Петровны, на долю которой выпало немало разочарований, все-таки устроилось. В 1836 году у нее начался роман с 16-летним кадетом Александром Васильевичем Марковым-Виноградским (1820–1879), ее троюродным братом. В 1839-м у влюбленных родился сын, которого назвали Александром. В 1841 году скончался Ермолай Керн, а в 1842-м Анна и Александр обвенчались. Ради законного брака Анна Петровна отказалась от титула «превосходительство», солидной пенсии и прочих привилегий, которые полагались ей как вдове генерала. Вдобавок отец Анны, Пётр Маркович Полторацкий, лишил ее всех прав наследства.

Девичья фамилия Анны Петровны вновь отсылает нас на Охту. Наша героиня приходится внучкой Марку Фёдоровичу и Агафоклее Александровне Полторацким, владевшим мызой при впадении реки Оккервиль в Охту. Петербуржцам эта усадьба известна как Уткина дача. Поразительно, но еще одна муза Александра Сергеевича, Анна Алексеевна Оленина, тоже внучка этих Полторацких! Проще говоря, Анна Петровна и Анна Алексеевна – двоюродные сестры. Кстати, знакомство Анны Керн с Пушкиным состоялось в 1819 году как раз в доме Алексея Николаевича и Елизаветы Марковны Олениных.

Доподлинно известно, что Анна Петровна была начитанным человеком. Она увлеченно следила за литературными новинками, и, например, в ее дневниковом «Рассказе о событиях в Петербурге» содержится очень лестный (но краткий) отзыв о повести Николая Герасимовича Помяловского «Молотов», которая была впервые напечатана в журнале «Современник» в 1861 году. Помяловский, как мы помним, уроженец Малой Охты.

Необычный союз Анны и Александра Марковых-Виноградских выдержал испытание временем, общественным осуждением и неодобрением родных, хронической нуждой (пришлось даже продать письма Пушкина – по пять рублей за штуку) и бытовой неустроенностью. Они прожили вместе четыре десятка лет, сохранив невероятно теплое отношение и глубокую привязанность друг к другу. Александра Васильевича не стало в январе 1879-го. А в мае того же года скончалась Анна Петровна. И только непогода и бездорожье не позволили им упокоиться на одном кладбище.

Почти всё детство Александр Григорьевич провел в Полюстрове, в пригородном имении княгини Безбородко, унаследованном его теткой, княгиней К. И. Лобановой-Ростовской. От своей попечительницы юный Кушелёв-Безбородко перенял любовь к порядку и хозяйственность.

В 1813–1816 годах обучался в Царскосельском лицее. Затем, выдержав экзамен на право получения чинов при педагогическом институте, отправился в Москву, где получил степень доктора этико-политических наук при Московском университете. В 1817 году в чине коллежского асессора граф Кушелёв-Безбородко поступил в ведомство Коллегии иностранных дел.

По протекции своего отца Александр Григорьевич получил поручение доставить депеши в Вюртемберг, а затем состоять при канцелярии императора во время проведения конгресса в Ахене. Это дало ему возможность не только посетить другую страну, но и продолжить свое образование за границей.

Во время европейского путешествия Александр Григорьевич познакомился со многими выдающимися людьми, в том числе со знаменитым итальянским педагогом Песталоцци. Это знакомство оказалось для молодого графа судьбоносным. По возвращении в Россию в 1819 году он активно занялся преобразованием отечественной системы учебных заведений.

В 1820 году Кушелёв-Безбородко получил звание камергера, в 1826-м стал членом Главного правления училищ. Далее его карьера стремительно пошла в гору, и к 1854 году он получил свою высшую должность – Государственного контролера Российской империи.

Александр Григорьевич скончался от «сильного расстройства нерв» 6 (18) апреля 1855 года. Похоронен в Свято-Духовской церкви Александро-Невской лавры.

Родился Александр Андреевич в семье генерального писаря реестрового казачества Андрея Яковлевича Безбородко и Евдокии Михайловны Забелы, дочери генерального судьи, 14 марта 1747 года. Будущий тайный советник и приближенный Екатерины II учился в Киево-Могилянской академии. Во время учебы проявил способности к истории и феноменальную память, которая впоследствии помогла ему сделать головокружительную карьеру при дворе.

В Москву Безбородко прибыл в 1775 году в чине полковника, полученном за успешную военную службу во время Русско-турецкой войны (1768–1774). Там ему было предложено место статс-секретаря императрицы Екатерины II. В рекомендации, данной Безбородко графом Румянцевым-Задунайским, в услужении у которого Александр Андреевич провел больше 10 лет, было написано: «Представляю Вашему величеству алмаз в коре: Ваш ум даст ему цену».

Действительно, при императорском дворе Безбородко быстро обучился политическим премудростям и французскому языку. Не оставлял он и свое увлечение историей; его перу принадлежит несколько исторических трудов: «Картина о российских с татарами войнах и делах», «Летопись Малые России» и «Хронологическая таблица замечательнейших событий царствования Екатерины II».

Далее карьера Безбородко стремительно пошла в гору: в 1779 году он получил звание бригадира и земли в Полоцкой губернии, в 1780-м – звание «полномочного для всех негоциаций» в Коллегии иностранных дел и чин генерал-майора, в 1783 году стал членом Российской академии наук. В 1784 году Александр Андреевич получил звание второго члена Коллегии иностранных дел и чин тайного советника, а также разрешение на принятие графского титула от императора Священной Римской империи.

К 1791 году Безбородко стал обладателем трех орденов: Святого Владимира 1-й степени (1782), Святого Александра Невского (1784) и Святого апостола Андрея Первозванного (1791), пожалованного лично императрицей.

Александр Андреевич был страстным любителем искусства и в 1796 году даже приобрел одну из богатейших картинных галерей – галерею графа Головкина.

За два года до смерти, в день коронации императора Павла I, Безбородко был возведен в княжеское достоинство с титулом светлости.

Умер Александр Андреевич Безбородко 6 (17) апреля 1799 года. Был похоронен в палатке Благовещенской церкви Александро-Невской лавры (ныне – Благовещенская усыпальница).

Агафоклея Александровна Шишкова родилась 29 июня (10 июля) 1737 года в семье небогатых тверских помещиков. Марк Фёдорович Полторацкий был давно знаком с семейством Шишковых, потому и посватался к их молодой и, надо отметить, очень красивой дочери. Тогда никто не мог подумать, какой клад приобрел придворный певчий в лице Феклуши.

Агафоклея оказалась настоящей железной леди своего времени. Она, как отмечали современники, умела зарабатывать буквально на всем – за несколько лет брака из небольшого приданого она сколотила целое состояние: имение с 4000 душами крестьян, винокурнями, заводами. Благодаря деловой хватке и непреклонному характеру Полторацкая «посадила на откуп» почти всю Тверскую губернию. При этом она безмерно любила мужа и была от него беременна. В браке у супругов Полторацких родилось 22 ребенка! До зрелого возраста дожили всего 11, но все они получили прекрасное образование и свое место под солнцем.

Когда же в 1791 году Полторацкие получили мызу на слиянии рек Охта и Оккервиль, Агафоклея принялась за обустройство нового имения. Считается, что мыза эта была пожалована Марку Фёдоровичу за успехи в управлении певческой капеллой, однако Л. В. Тимофеев, ссылаясь на купчую от 4 мая 1791 года, указывает, что именно Агафоклея выкупила эти земли у надворного советника Гавриила Герасимовича Донаурова с деревнями Облуповскою, Малиновскою, Косою горою и Новою. При этом у Марка Фёдоровича был собственный земельный участок в районе Сенной площади, где было построено два каменных дома, к которым по указанию все той же обожаемой Марком Феклуши пристроили общественные бани. В мызе Оккервиль Полторацкая принялась за строительство усадебного дома и хозяйственных построек, одновременно поддерживая и развивая родовое имение – Грузины, а также принадлежавшие ей многочисленные села в Петербургской и Тверской губерниях.

Буквально за год до приобретения мызы Оккервиль Агафоклея Александровна закончила строительство собора Петра и Павла в селе Загорье (сегодня – Переслегино). Строительство длилось 10 лет, архитектором был знаменитый зодчий Николай Александрович Львов. И этот факт позволяет предполагать, что по окончании работ в Загорье, именно Львову Полторацкая заказала проект усадьбы на Оккервиле.

Под управлением Агафоклеи Александровны Полторацкой мыза Оккервиль превратилась в огромное богатое имение, снабжающее Петербург фруктами, вином, ремесленными товарами.

Последние годы жизни Агафоклея провела в имении Грузины. Оставить Петербург ее вынудила авария, в которую она попала по дороге в Москву. Экипаж Полторацкой перевернулся, и она получила множество переломов, оставшись почти обездвиженной. Но и после этого она не оставила дела, приказывая выносить свою кровать то на покос, то на пашню, то на винокурню, то на мельницу.

Скончалась Агафоклея Александровна 12 (24) октября 1822 года в возрасте 85 лет. Своего супруга она пережила на 30 лет.

Он соединял в себе свойства и в высшей степени одаренного мыслителя, способного к самым широким обобщениям, и талантливого экспериментатора, умевшего блестяще организовать и провести труднейшие опыты на полигоне, и трезвого артиллериста-практика, всё время имевшего в виду непосредственное использование объектов его исследования в условиях боевых операций.

Если добавить к этому умение находить талантливых сотрудников, открывать в них наиболее сильные стороны и способности, а также умение создавать крупные коллективы для совместной научной работы и заражать их своим энтузиазмом и своей необыкновенной трудоспособностью, то станет совершенно понятно, почему Василия Михайловича Трофимова называют крупнейшим русским артиллеристом начала XX века.

Василий Александрович Кокорев (1817–1889) – личность столь же яркая и самобытная, сколь и противоречивая. Будущий миллионер (или даже миллиардер) родился, по разным данным, в Вологде или в Солигаличе – уездном городке на севере тогдашней Костромской губернии. Социальное происхождение Василия Александровича также вызывает вопросы. Был ли он выходцем из мещан или сыном купца средней руки, торговавшего солью, доподлинно не известно. Но все его биографы единодушны в одном: семья Кокоревых была старообрядческой и относилась к Поморскому беспоповскому согласию. Веры отцов Василий Александрович держался до конца своих дней.

Систематического образования Кокорев, по сути, не получил. Научившись читать и считать, он, видимо, сразу начал работать. Правда, не совсем понятно, на каком поприще юный Василий сделал свои первые профессиональные шаги. Он то ли стал помогать отцу, который был «сидельцем» (заведующим) в питейных домах, то ли стал работать на семейном предприятии. Кокоревым, как утверждают некоторые исследователи, принадлежал небольшой солеваренный завод в Солигаличе. (Своим названием и, возможно, возникновением этот город обязан именно соляным промыслам.) Как бы то ни было, раннее начало трудовой деятельности принесло энергичному и сообразительному Василию определенные дивиденды. Он приобрел не абстрактный «неоценимый жизненный опыт», а конкретные знания и навыки, необходимые деловому человеку. Пробелы же в образовании Василий Кокорев восполнял самостоятельно, благо читал много и увлеченно.

Александр Кокорев, вероятно, умер рано, и Василий в очень молодом возрасте стал совладельцем (наряду со своими дядьями) вышеупомянутого солеваренного завода. Это предприятие, увы, оказалось убыточным и в конце 1830-х было закрыто. Правда, Василий Александрович попытался перепрофилировать уже дышавший на ладан семейный бизнес, устроив на местных минеральных источниках водолечебный курорт. В 1841 году благодаря усилиям Кокорева в Солигаличе открылась водолечебница. Любопытно, что в 1858-м туда приехал доктор медицины Александр Порфирьевич Бородин, ныне известный, прежде всего, как композитор. Он произвел химический анализ тамошних вод и высоко оценил их целебные свойства. (Результаты исследований солигаличских солено-минеральных вод были обнародованы в 1859 году. По имеющейся информации, в газете «Московские ведомости» была опубликована большая статья, вступительную часть которой написал Василий Кокорев, а основную – Александр Бородин. Последняя вскоре вышла в виде отдельной брошюры.) По рекомендации будущего автора оперы «Князь Игорь» водолечебное учреждение было расширено. Сегодня имя А. П. Бородина носит санаторий, расположенный в парковой зоне в центре Солигалича.

После закрытия завода, принадлежавшего Кокоревым, Василий Александрович, как он сам писал позднее, «был вытеснен за рамки уездной жизни в Петербург для приискания откупных занятий». В начале 1840-х годов он стал поверенным при винном откупщике и весьма преуспел на алкогольной ниве. Греховным для старообрядца этот род деятельности Кокорев, должно быть, не считал и угрызениями совести не мучился. Лев Яковлевич Лурье в своей книге «Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка», первая глава которой («Олигархи») начинается с рассказа о Василии Кокореве («Миллиардер из Солигалича»), объясняет этот парадокс предельно просто: «Для Кокорева спаивание народа – не особый грех. Пьянство – порок личный. Откуп приносит казне деньги, но надо стремиться к пристойным нравам. А воровать грешно». Судя по изысканиям биографов, сначала Кокорев был поверенным одного откупщика в Оренбургской губернии, затем другого – в Казанской. В 1844-м, изрядно наторев в этом деле, он подал в Комитет министров или непосредственно управляющему министерством (в недалеком будущем – министру) финансов Фёдору Павловичу Вронченко записку о преобразовании винных откупов. Есть сведения, что она была передана через тогдашнего казанского военного губернатора Сергея Павловича Шипова, который был уроженцем Солигаличского уезда и, следовательно, земляком Кокорева. (Кстати, Вронченко и Шипов причудливым образом связаны с Охтой. Имя «Граф Вронченко» носил колесный пароход, собранный на Охтинском адмиралтействе в 1850 году. Шипов в 1828 году женился на Анне Евграфовне Комаровской, дочери того самого графа Комаровского, который был владельцем суконной фабрики на Охтинском мысу. Благодаря Евграфу Федотовичу и появилось на Малой Охте название «Комаровский». Сейчас его носит мост, который связывает берега реки Охты и является частью Красногвардейской площади. А в прошлом тут существовал Комаровский проспект, выросший из одноименного переулка.)

Как отмечают исследователи, в этой записке Василий Александрович говорил о том, что торговле вином необходимо придать более цивилизованный характер, и высказывал свои рационализаторские предложения по данному поводу. Доходы от продажи спиртного в то время составляли около 45 % (почти половину!) всех поступлений в казну (такие цифры со ссылкой на специалистов приводят биографы Кокорева), и их увеличение было делом государственной важности. Впрочем, даже в таких обстоятельствах записка могла затеряться, раствориться в потоке входящей документации, остаться без внимания, лечь под сукно. Однако Вронченко ознакомился с ее содержанием, а потому нельзя исключать, что Шипов действительно замолвил слово за амбициозного земляка. В итоге Кокорев получил возможность реализовать свои задумки в Орле (или во всей Орловской губернии), где винный откуп был неисправен (по нему числилась огромная задолженность – 300 тысяч рублей серебром). Эксперимент прошел удачно (за два с половиной года задолженность была погашена) и был повторен для нескольких других неисправных откупов. Под управлением Кокорева они становились прибыльными. Правда, это очень дорого обходилось местному люду. На откупных территориях открывались всё новые и новые питейные заведения, цены на спиртное безбожно повышались, а качество «напитков» (и без того не самых изысканных) снижалось, становясь предметом многочисленных шуток. Самое отвратительное пойло злые языки называли «кокоревской слезой». В середине XIX века выражение «кокоревская водка» стало расхожим, а впоследствии даже попало на страницы художественной литературы. Да и сам Василий Александрович был увековечен в стихах и прозе. Например, Николай Алексеевич Некрасов, сатирически изображая Москву в стихотворении «Петербургское послание» (это вторая часть «Дружеской переписки Москвы с Петербургом»), пишет, что там, помимо всего прочего, «Кокорева ум нашел себе приют». (Во второй половине 1850-х статьи Василия Кокорева стали публиковаться в только что основанном в Москве журнале «Русский вестник».) Николай Семёнович Лесков упоминает Кокорева в повести «Житие одной бабы», а кокоревскую водку – в романе «Некуда». Русские писатели выводили Кокорева и под вымышленными именами, порой откровенно оскорбительными. Впрочем, были среди наших литераторов и те, кто отзывался о нем положительно. А уж какую полемику вызывала фигура Кокорева в прессе!

Пока народ оставлял в питейных заведениях последние деньги, а казна исправно пополнялась, авторитет Кокорева в министерстве финансов стремительно рос. Конечно, Вронченко одобрил не все предложения Василия Александровича, но откупная система торговли алкоголем все-таки была реформирована: во второй половине 1840-х годов в России ввели акцизно-откупное комиссионерство «для продажи казенного вина и других питей». В 1851 году Кокорев, успевший обзавестись множеством связей во властных кругах, получил звание коммерции советника. Откупная деятельность послужила ему своеобразным трамплином для штурма новых вершин. Василий Александрович завоевал доверие чиновников, приобрел уважение откупщиков и других предпринимателей, нажил огромный капитал. Став очень богатым и влиятельным человеком, Кокорев развернулся во всю широту своей кипучей натуры, дал волю своей энергии, фантазии, творческой инициативе. Во второй половине 1850-х он взялся за освоение иных сфер бизнеса, поражая размахом и разнообразием своих предприятий.

В 1856 году при содействии Кокорева было учреждено Русское общество пароходства и торговли (РОПиТ), призванное укрепить позиции наших моряков на Чёрном и Азовском морях. (Россия потерпела поражение в Крымской войне 1853–1856 годов, и ее интересы в регионе были ущемлены. По условиям Парижского мирного договора, подписанного в марте 1856-го, Чёрное море было объявлено нейтральным. Россия, как и Турция, лишилась права иметь там свой военный флот. Обеим странам также было запрещено строить и содержать на черноморском побережье свои военно-морские базы. Фактически это означало уничтожение российского Черноморского флота, тогда как Турция в случае новой войны имела возможность ввести в Чёрное море свои военные корабли из Мраморного и Средиземного морей. Поэтому развитие торгового мореплавания было не единственной целью создания Русского общества пароходства и торговли. Негласно предполагалось, что при необходимости торговые суда РОПиТ будут использоваться для решения военных задач.) В 1857-м Василий Александрович стал соучредителем Закаспийского торгового товарищества (насколько известно, оно было организовано для торговли с Персией и со Средней Азией), 1858-м – Общества Волго-Донской железной дороги, в 1859-м – Волжско-Каспийского пароходства «Кавказ и Меркурий» и общества «Сельский хозяин». Кокореву многим обязана отечественная нефтяная промышленность. Есть данные, что еще в 1857 году в Сураханах, относительно недалеко от Баку, он построил завод для переработки кира. Из этой нефтесодержащей породы там получали фотонафтиль (фотоген) – минеральное масло, применявшееся для освещения. Предприятие работало на дешевом местном топливе – природном газе, горящие выходы которого на поверхность называют Бакинскими огнями. (С давних пор эти огни являются объектом почитания для зороастрийцев. Их разрушенное святилище на окраине селения Сураханы восстановили, по-видимому, индуисты и сикхи. До наших дней здесь сохранился храм огня Атешгях, куда иногда приезжают представители этноконфессиональных групп, исповедующих зороастризм. Это гебры из Ирана и парсы из Индии.) В 1863 году Василий Кокорев пригласил на свой нефтеперегонный завод на Апшеронском полуострове в качестве консультанта Дмитрия Ивановича Менделеева. Благодаря ценным рекомендациям ученого, которому через несколько лет предстояло открыть периодический закон, производство керосина было реорганизовано и начало приносить доход. Спустя десятилетие, в январе 1874-го, Александр II утвердил устав Бакинского нефтяного общества, одним из учредителей которого был Кокорев. В том же году, прекрасно понимая важность транспортной инфраструктуры для развития промышленности и экономики страны в целом, Василий Александрович стал соучредителем Общества Уральской железной дороги.

В начале 1860-х годов откупная система продажи спиртного была отменена (ее сменила акцизная система). Это нанесло серьезный удар по благосостоянию Кокорева. Парадоксально, но факт: разбогатев на винных откупах, Василий Александрович остался должен государству. И был его должником едва ли не до конца своих дней. Исследователи объясняют это тем, что заработанные деньги Кокорев сразу же вкладывал в различные предприятия, причем зачастую шел на большой риск, рассчитывая на будущие доходы и на то, что удастся привлечь капиталы старых деловых партнеров. Казенные долги вынудили его расстаться с так называемым Кокоревским подворьем, построенным в 1862–1865 годах на Софийской набережной в Москве. Этот многофункциональный комплекс, включавший гостиницу, магазины и торговые склады, обошелся Василию Александровичу в два с половиной миллиона рублей и для того времени был поистине грандиозным сооружением.

Но Кокорев не был бы Кокоревым, если бы неудачи выбивали его из седла. Невероятно предприимчивый, решительный и уверенный в своих силах, он никогда не сдавался, не боялся пробовать и ошибаться. В пореформенные годы Василий Александрович обратился к нескольким новым для себя сферам бизнеса, прежде всего – к банковскому делу. Он принял активное участие в создании Московского купеческого банка, устав которого был высочайше утвержден в июне 1866-го. Кроме того, есть сведения, что Кокорева избрали председателем Правления Волжско-Камского коммерческого банка, основанного в Санкт-Петербурге в 1870 году. Чуть позже Кокорев приобщился к страховому делу. В 1872-м по его инициативе было учреждено Северное общество страхования и склада товаров с выдачей варрантов (в 1879-м оно было вынуждено прекратить варрантные операции, после чего стало именоваться Северным страховым обществом). Еще одно детище Кокорева – Северное телеграфное агентство, учрежденное в 1882 году. По имеющимся данным, Василий Александрович был главным акционером (пайщиком) этого агентства.

Рассказ о Кокореве был бы неполным без упоминания о его общественной деятельности. Пожалуй, особенно ярко наш герой проявил себя на этом поприще после Крымской (Восточной) войны. В феврале 1856 года он организовал в Москве помпезную встречу участников обороны Севастополя, вызвавшую в обществе противоречивые чувства и весьма оживленную дискуссию. Далеко не всем пришлось по душе чествование героев, которое было обставлено с купеческим размахом и балансировало на грани дурного вкуса (торжества, например, сопровождались обильными возлияниями). В период подготовки крестьянской реформы Кокорев, придерживавшийся либеральных взглядов, выступал как убежденный сторонник отмены крепостного права. В поддержку грядущих преобразований он устроил серию банкетов-манифестаций, чем вызвал гнев тогдашнего генерал-губернатора Москвы Арсения Андреевича Закревского. В результате с Василия Александровича взяли подписку об отказе от проведения «публичных политических собраний или обедов с произнесением речей о государственном вопросе». Некоторые из биографов Кокорева пишут, что за ним даже был установлен негласный надзор.

Кокорев был близок с московскими славянофилами и участвовал в финансировании выпуска их периодических изданий: журналов «Русская беседа» и «Сельское благоустройство», а также газеты «День». Василий Александрович придавал большое значение свободе слова и, обладая несомненным писательским талантом, пытливым, проницательным умом, острой наблюдательностью и глубочайшим знанием жизни, не упускал возможности высказаться по самым актуальным вопросам на страницах печати. Из его публицистических произведений наиболее известны посвященная освобождению крестьян статья «Миллиард в тумане», которая была опубликована в газете «Санкт-Петербургские ведомости» в 1859 году, и ряд ретроспективных статей, первоначально напечатанных в журнале «Русский архив», а затем объединенных в книгу с говорящим названием «Экономические провалы» (и подзаголовком «По воспоминаниям с 1837 года»), которая увидела свет в 1887-м.

Василий Кокорев был знаменит своей благотворительной деятельностью. Он, в частности, помогал Славянскому комитету, выделяя на реализацию его проектов значительные суммы, участвовал в работе временной комиссии по сбору и распределению добровольных пожертвований в пользу пострадавших от неурожая 1867 года, много делал для поморской общины Санкт-Петербурга.

Несмотря на свою необычайную занятость, Кокорев находил время и на то, что сегодня назвали бы хобби. Он был не чужд прекрасному, интересовался искусством и в 1850-е годы стал собирать картины русских и зарубежных художников. В начале 1860-х Василий Александрович открыл в Москве общедоступную художественную галерею. Там было представлено приблизительно 500 полотен, в том числе кисти И. К. Айвазовского, К. П. Брюллова, О. А. Кипренского, Д. Г. Левицкого и других выдающихся живописцев. Галерея просуществовала всего около десяти лет: в 1870-е Кокорев был вынужден распродать свою замечательную коллекцию из-за финансовых трудностей. Василий Александрович оказывал покровительство архитекторам, поощряя их работы в «русском стиле». На его средства, к примеру, в Москве была построена изумительная Погодинская изба. В 1884 году Кокорев устроил в Тверской губернии Владимиро-Мариинский приют для молодых художников. Туда на летнюю практику приезжали малоимущие студенты Императорской Академии художеств, благодаря чему приют стал называться Академической дачей. Ныне она носит имя И. Е. Репина. Заслуги Кокорева перед Академией художеств были оценены по достоинству: в 1889 году меценату присвоили звание ее почетного члена.

Кокорев скончался весной 1889-го. Его последним пристанищем стало Малоохтинское старообрядческое кладбище в Петербурге. Оно контролировалось поморцами – представителями того самого беспоповского согласия, к которому принадлежал Василий Александрович. Для столичной поморской общины смерть Кокорева явилась колоссальной потерей, ведь он не раз заступался за братьев по вере перед властями. Похороны, прошедшие по старому обряду, стали заметным событием в жизни нашего города. Примечательно, что семейное захоронение Кокоревых уцелело. Оно находится в восточном углу Малоохтинского кладбища.

Родился 26 мая (6 июня) 1799 года в Москве, в Немецкой слободе. Умер 29 января (10 февраля) 1837 года в Санкт-Петербурге. Его отец – Сергей Львович Пушкин, происходил из старинного дворянского рода, был поэтом-любителем и известным в обществе острословом. Мать – Надежда Осиповна, в девичестве Ганнибал, происходила из рода Ганнибала, «Арапа Петра Великого».

Учился в Царскосельском лицее, привилегированном учебном заведении для детей дворянского происхождения, которые после его окончания должны стать государственными деятелями, чиновниками высших рангов.

Писать стихи Пушкин начал еще в лицее; на переводном экзамене читал свои стихи пожилому Державину, чем растрогал его до слез.

По окончании лицея в 1817 году Александр Сергеевич Пушкин в чине коллежского секретаря поступил в Коллегию иностранных дел. Должность чиновника вызывала у молодого поэта скуку. В это время он часто посещал театр, стал участником литературного общества «Арзамас» и театрально-литературного сообщества «Зеленая лампа». Пишет «вольнодумные» стихи, за которые отправлен Александром I на Кавказ, а в 1824 году получил разрешение на переезд в собственное имение Михайловское. В 1825 году вышел в свет первый сборник стихов поэта.

В 1831 году женился на блестящей московской красавице Наталье Николаевне Гончаровой. Молодая семья поселилась в Санкт-Петербурге. Пушкины вели светскую жизнь, посещали балы и салоны. Слава Пушкина росла, а финансовые дела всё больше приходили в расстройство от роскошной столичной жизни не по средствам.

Из-за светских интриг и слухов о связи жены поэта с Жоржем Дантесом (французским подданным на русской военной службе) 27 января (8 февраля) 1837 года состоялась дуэль на Черной речке, где Дантес ранил Пушкина. В результате этого ранения через два дня поэт скончался у себя в квартире на Мойке, в окружении близких и врачей.

Закончив школу в 1964 году, будущий отец Александр три года работал, а затем поступил в Ленинградскую духовную семинарию при управляющем Ленинградской епархией митрополите Никодиме (Ротове).

Владыка Никодим и рукоположил чтеца Александра в диакона в феврале 1972 года. 4 ноября 1974 года, в праздник Казанской иконы Божией Матери, отец Александр стал священником. Затем он окончил Ленинградскую духовную академию.

Российский император Александр III родился 10 марта (26 февраля по старому стилю) 1845 года в Санкт-Петербурге. Он был вторым сыном императора Александра II и императрицы Марии Александровны.

Получил традиционное для великих князей военно-инженерное образование.

В 1865 году, после смерти старшего брата – великого князя Николая, стал цесаревичем, затем получил более фундаментальные знания. Среди наставников Александра были Сергей Соловьев (история), Яков Грот (история литературы), Михаил Драгомиров (военное искусство). Наибольшее влияние на цесаревича оказал преподаватель законоведения Константин Победоносцев.

До восшествия на престол Александр Александрович состоял наказным атаманом всех казачьих войск, был командующим войсками Петербургского военного округа и Гвардейского корпуса.

Начало правления Александра I ознаменовалось либеральными реформами, многие из которых были разработаны и предложены Негласным комитетом и лично Михаилом Михайловичем Сперанским. Во внешней политике молодой государь проявил себя как талантливый дипломат, умело лавировавший между империями-соперницами – Великобританией и Францией. В 1805–1807 годах Александр участвовал в антифранцузских коалициях, с 1807-го по 1812 год сблизился с Францией.

Не менее успешными были военные кампании императора: Россия приобрела территории и укрепила позиции в отношениях с Турцией, Персией и Швецией. В состав Российской империи вошли земли Восточной Грузии, Бессарабии, Финляндии.

С 1813 года Александр I стал главой антифранцузской коалиции, а затем – одним из председателей Венского конгресса (1814–1815) и создателей Священного союза.

Личность Александра I для России, несомненно, знаковая. Весь его жизненный путь окутан тайнами и различными домыслами, которые касаются, например, восшествия на престол ценой отцеубийства и намерений этот грех искупить. В последние годы своего правления Александр I действительно говорил о желании оставить трон и удалиться от мирской суеты. Когда же в 1825 году пришло известие о смерти императора от брюшного тифа в Таганроге, многие не поверили, решив, что вместо него похоронили двойника. Сам же Александр, по слухам, отправился на Урал, где еще долго прожил под видом почтенного старца Фёдора Кузьмича.

Защитник новаторских тенденций, подготовивший своей монографией «Рациональное в новейшей архитектуре» (1905) бурное развитие научной мысли в советскую эпоху. До 1917 года были, конечно, и другие писатели об архитектуре, но никто из них не мог бы подкрепить свои рассуждения рядом столь убедительных построек. Впрочем, от стиля модерн Апышков довольно быстро отошел и в конструктивизме участия не принимал, оставаясь до конца дней приверженцем классики, о чем свидетельствуют оригинально дополнившие ансамбль усадьбы в Архангельском под Москвой корпуса санатория 1930-х. К исканиям, обращенным в будущее, помимо башен моста, следует отнести, конечно, первый особняк Чаева на улице Рентгена, 9, известный своей смелой диагональной планировкой. Но уже следующий дом для того же заказчика (набережная Малой Невки, 16) строится в неогреческом стиле. Классическими получились у зодчего и корпуса Военного ведомства на Парадной улице.

Мастерская также участвовала в конкурсах и выполняла перспективные проработки, которые в дальнейшем ложились в основу проектов ЛенНИИпроекта. Мастерская имела небольшой штат постоянных сотрудников. Для каждого нового объекта создавались коллективы проектировщиков: архитекторов, конструкторов и инженеров.

Наиболее значительными объектами, спроектированными в ЛенНИИпроекте и в персональной творческой мастерской Владимира Реппо, являются: подземный вестибюль станции метро «Приморская», пожарное депо на улице Декабристов, памятный знак крейсеру «Киров» на Морской набережной Васильевского острова, памятный знак «Крепость Ниеншанц» у Большеохтинского моста, застройка жилых кварталов № 28 и 34-а озера Долгое, № 19 и 20 севернее улицы Новоселов, жилой дом у станции метро «Звездная» (улица Ленсовета, 88), у метро «Проспект Большевиков», в Клочковом переулке, 6, на проспекте Энтузиастов, 20–22, жилой дом с музыкальной школой в квартале № 39–40 севернее Муринского ручья, комплекс торговых павильонов у станций метро «Ладожская» и «Звездная» и другие.

Викентий Иванович (Савелий-Иосиф-Антоний) Беретти родился в Италии в 1781 году. Он был сыном Джованни Беретти, профессора механики, который в 1780-е перебрался в Россию. В 1798 году Викентий поступил в Императорскую Академию художеств в Санкт-Петербурге, учился в архитектурном классе у выдающегося зодчего Андреяна Дмитриевича Захарова. Окончил Академию в 1804 году. Помогал Жану-Франсуа Тома де Томону при строительстве здания Биржи на Стрелке Васильевского острова. В 1809 году за проект сухопутного кадетского корпуса Викентию Беретти было присвоено звание академика архитектуры. Некоторые исследователи предполагают, что именно он спроектировал церковь Святителя Николая Чудотворца, построенную на Большеохтинском кладбище в 1812–1814 годах. С 1825-го Викентий Иванович возглавлял Комитет городских строений. Есть данные о том, что Беретти был членом комитета, который курировал строительство Исаакиевского собора. (Сам Викентий Иванович даже разработал его конкурсный проект.) В 1831 году он стал профессором архитектуры при Академии художеств.

В 1830-е Беретти принял участие в конкурсе на лучший проект Киевского университета Святого Владимира. Его работа получила высочайшее одобрение. Викентий Иванович был назначен главным архитектором университета, а в 1837 году освобожден от обязанностей профессора в Академии художеств и переведен в Киев. Последующая деятельность зодчего была связана с этим городом. Ему помогал сын, Александр Викентьевич, также ставший архитектором.

Викентий Иванович скончался в 1842 году. Похоронен на Байковом кладбище в Киеве.

Родился 19 октября 1942 года. В 1971 году окончил факультет архитектуры Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. После окончания института работал главным архитектором города Сургута, затем – архитектором в институте ЛенЗНИИЭП. С 1976-го по 1991 год работал архитектором в Художественном фонде Союза художников.

Родился в 1880 году в семье бедного крестьянина Тверской губернии. Семья состояла из13 человек, и подрастающих детей, закончивших земскую школу, отвозили в Петербург или Москву и отдавали в обучение мастеру или торговцу. А. Е. Громов с детства проявлял способности к рисованию. Весной 1893 года его привезли в Петербург и отдали на пять лет в мастерскую Василия Ивановича Жилкина – мастера-модельщика.
В 1918–1922 годах находился в рядах Красной армии.
В 1924 году поступил в формовочную мастерскую Академии художеств.

Архитектор Александр Данилович Левенков очень переживал за судьбу своих работ ивместе со скульптором Евгением Васильевичем Чиняковым регулярно объезжал памятники, созданные им на Дороге жизни, чтобы проверить их состояние. В последний раз Левенков побывал у «Цветка жизни» в апреле 2007 года. Через два года после его смерти, в июле 2009-го, у мемориала «Цветок жизни», рядом с березой, которую когда-то посадил сам архитектор, в память о нем была установлена мемориальная плита.