О погребении на упраздненном кладбище
В начале 1850-х, когда старообрядцы вновь подверглись преследованиям со стороны государства, их кладбище на Малой Охте фактически было упразднено. Хоронить на нем раскольников запретили указом. Для Малоохтинского старообрядческого наступил период безвременья, растянувшийся больше чем на десятилетие.
В 1864 году поморский старец Куликов, который несмотря ни на что желал быть погребенным на этом кладбище, подал соответствующее прошение. Спустя два месяца, в декабре того же года, он скончался. О просьбе доложили государю, и она была всемилостивейше удовлетворена. Дмитрий Александрович Куликов упокоился на Малоохтинском старообрядческом кладбище, которое в 1865-м вернули поморской общине.
О любви к отеческим гробам
Почти 30-летний период правления Николая I стал для старообрядцев временем суровых испытаний. Уже на закате николаевской эпохи, в начале 1850-х годов, крепко досталось и Малоохтинскому старообрядческому кладбищу. По сути, оно было упразднено, поскольку власти официально запретили хоронить на нем раскольников. Это нанесло сильный удар по столичной поморской общине, которой принадлежала большая часть его территории. Поморцы были вынуждены хоронить своих братьев по вере на Волковском кладбище. Хозяевами тамошнего старообрядческого участка (и меньшей части Малоохтинского раскольничьего кладбища) являлись федосеевцы, то есть представители другого беспоповского согласия, что, разумеется, вызывало определенные трения.
Старообрядцам пришлось приложить массу усилий, чтобы добиться возобновления своего кладбища на Малой Охте. Они неоднократно ходатайствовали об этом, но решающую роль, по-видимому, сыграло коллективное прошение богатых купцов-поморцев. В 1865 году по личному разрешению Александра II кладбище вернули поморской общине. Трудно даже представить, какое значение имело для поморцев это событие. В своей книге «Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка» Лев Яковлевич Лурье приводит слова петербургского журналиста Николая Александровича Скроботова, который в 1881 году опубликовал в газете «Петербургский листок» несколько очерков, посвященных петербургским старообрядцам. Рассказывая о возрождении малоохтинской твердыни старообрядчества, Скроботов отметил, что «один из упомянутых попечителей при разрешении вновь хоронить покойников на поморском кладбище выхлопотал дозволение вырыть гроб отца своего из могилы и перенес его с федосеевского кладбища на поморское». Затем примеру этого попечителя последовали другие поморцы.
О кладбищенской рекламе
Охтяне всегда славились своей предприимчивостью и порой проявляли это качество даже в самых печальных обстоятельствах. Так, в конце XIX века посетители и служители Малоохтинского кладбища заметили на ограде одной из могил объявление следующего содержания: «На вечную память о Лукерье Сидоровой. Решетку вокруг могилы делал опечаленный муж покойной, кузнец, проживающий на Малой Охте и принимающий заказы на подобные работы. Беру дешево и работаю добросовестно». Едва ли это был первый случай появления рекламы на кладбище, однако полемику, надо полагать, он вызвал нешуточную. В истории Малой Охты и всего нашего города этот факт остался благодаря гневной публикации в «Петербургской газете» от 20 января 1898 года
История места
1762
Этот год считается датой основания Малоохтинского старообрядческого кладбища, хотя есть вероятность, что оно возникло еще в 1740-е. Кладбище основали и контролировали поморцы, однако часть его принадлежала федосеевцам – представителям другого беспоповского старообрядческого согласия. Возможно, в этом же году для федосеевцев тут была построена небольшая деревянная часовня.
1768
Осенью Малоохтинское старообрядческое кладбище получило официальный статус и было расширено.
1789
На участке федосеевцев была возведена каменная часовня.
Малоохтинское старообрядческое кладбище
Малоохтинское старообрядческое кладбище, ныне известное просто как Малоохтинское, расположено недалеко от начала Новочеркасского проспекта, за жилыми домами по его четной стороне. Почти квадратное и совсем небольшое (его площадь – около трех гектаров), оно полого спускается к текущей позади него Охте. Кстати, берега реки в этом месте связывает пешеходный мост «Красный Судостроитель». (Этот трехпролетный мост признали аварийным и в 2003–2004 годах разобрали. От него остались лишь быки и устои. В ноябре 2019-го началось его восстановление. Работы по «капитальному ремонту» завершили в октябре 2020 года.) Лицевой стороной кладбище обращено к безымянному проезду, который в 1900–1941 годах назывался Малым проспектом, в 1941-м был переименован в проспект Шаумяна, а в 1978-м был исключен из состава последнего и формально упразднен. От посторонних глаз Малоохтинское скрыто невысокой каменной стеной с калиткой и сторожкой. Человек, который не знает о его существовании, легко может пройти мимо, даже не подозревая, что за этой стеной кладбище, притом самое старое старообрядческое кладбище в Петербурге.
Впрочем, единого мнения относительно даты его основания среди историков нет. По наиболее распространенной версии, это кладбище было учреждено в 1762 году, но есть предположение, что оно возникло еще в 1740-е. Появление раскольничьего кладбища именно на Малой Охте, где и сто лет спустя, если верить Помяловскому и его «Поречанам», царил дух свободолюбия, вполне объяснимо. Во-первых, Охтинские переведенские слободы обладали известной долей самостоятельности и были удалены от города, что несколько ослабляло полицейский контроль. Во-вторых, среди охтян еще с петровских времен было много старообрядцев, так как вольных плотников для работы на казенных верфях набирали главным образом в северных, «раскольничьих» губерниях.
Кладбище было основано и контролировалось поморцами, при этом часть его принадлежала федосеевцам – представителям другого беспоповского старообрядческого согласия. Это соседство впоследствии сослужило кладбищу дурную службу.
Судьба Малоохтинского старообрядческого складывалась непросто, целиком завися от отношения к раскольникам государственной власти. Исследователи отмечают, что во второй половине XVIII века это отношение стало более терпимым. В частности, осенью 1763 года против жестокого преследования старообрядцев выступила сама Екатерина II. (Крайне тяжелым оказался для раскольников период правления Елизаветы Петровны, которая была очень набожна и, по-видимому, не отличалась религиозной толерантностью. Ситуация начала меняться при Петре III, однако он провел на троне всего несколько месяцев.) Спустя пять лет, осенью 1768-го, вышел указ, согласно которому кладбище получило официальный статус. Тогда же оно было расширено. Вскоре кладбище на Малой Охте превратилось в крупный поморский центр, один из важнейших в столице.
Нужно заметить, что вплоть до начала XX века кладбища играли в жизни старообрядческих общин колоссальную роль. Это было обусловлено тем, что до 1883 года раскольникам запрещалось строить молитвенные дома. В большинстве случаев их моленные возникали явочным порядком, поэтому в любой момент могли быть закрыты. А вот прямого запрета на устройство кладбищ, как подчеркивают в своей статье о Малоохтинском (в книге «Исторические кладбища Петербурга») Лев Яковлевич Лурье и Александр Валерьевич Кобак, не было. В связи с этим кладбища старообрядцев зачастую обрастали моленными, богадельнями, больницами, столовыми, книго- и иконописными мастерскими, становясь сложными конфессиональными центрами. А кроме того, и деловыми, поскольку там можно было узнать последние финансовые новости, найти работу, нанять сотрудника из братьев по вере или даже взять кредит.
Малоохтинское старообрядческое кладбище, как уже было сказано, формировалось представителями двух беспоповских согласий: Поморского и Федосеевского. Основной вклад вносили более лояльные к государству и Русской православной церкви поморцы, которые владели большей частью его территории. В меньшей распоряжались более аскетичные и непримиримые к светской и церковной власти федосеевцы. Противоречия между поморцами и федосеевцами были настолько велики, что при кладбище на Малой Охте у них были отдельные моленные и богадельни.
Любопытно, что федосеевцы очень быстро (возможно, даже раньше, чем поморцы) обзавелись здесь своим культовым сооружением. Есть сведения, что уже в 1762 году на их участке была построена небольшая деревянная часовня. В 1789-м ее сменила каменная, возведенная на средства купца Дмитриева. Поморская каменная моленная «с высоким куполом и колокольней» появилась на кладбище в 1792 году. Ее возведение финансировал купец Макей Иванович Ундозеров.
При Александре I Малоохтинское старообрядческое кладбище расширилось благодаря участкам, прирезанным к нему в 1802-м и 1809-м. Для поморцев тут построили богадельню, а потом и больницу. Сегодня Малоохтинское – один из самых укромных уголков нашего города, а тогда вокруг него кипела жизнь, как бы парадоксально это ни звучало применительно к месту упокоения. В уже упомянутой статье Лурье и Кобак, ссылаясь на архивные документы, пишут, что в 1820-е при кладбище «без видов на жительство жило около ста пятидесяти человек, среди них управляющий, казначей, два приказчика, три повара, три дворника, староста, четыре псаломщика и до двадцати певчих».
В 1834 году на участке, принадлежавшем федосеевцам, возвели двухэтажное каменное здание, в котором поместились богадельня, моленная, больница и общественный стол для представителей разных вероисповеданий. На мрачном фоне николаевской эпохи это событие было для кладбища, пожалуй, единственным светлым пятном. При Николае I раскольников сурово преследовали, и первыми жертвами гонений в столице в 1840-е годы стали именно федосеевцы, отличавшиеся своим радикализмом. Они избегали контактов с никонианами, то есть священниками и прихожанами Русской православной церкви, отвергали брак, не молились за царя и вообще считали светскую власть порождением Антихриста. Нетрудно догадаться, какую реакцию это вызывало у властей предержащих. Соседство федосеевцев и поморцев в итоге обернулось для Малоохтинского старообрядческого самыми жесткими санкциями. В 1850 году моленные обоих беспоповских согласий при кладбище были запечатаны, а через два или три года был издан указ, запрещающий хоронить на нем раскольников. Обитателей здешних богаделен перевели в благотворительные учреждения на Волковском кладбище, где у старообрядцев был свой участок, а сами здания передали в ведение Императорского Человеколюбивого общества. Эта организация решила разместить в них «призренниц, принадлежащих к податному и другим низшим сословиям». Отнятое у старообрядцев Малоохтинское кладбище отделили железной оградой. Некоторые из экспроприированных зданий подверглись перестройке. В 1857 году здесь была освящена православная церковь Усекновения Главы Святого Иоанна Предтечи и был открыт Дом призрения престарелых бедных женщин. По имеющимся данным, сюда перевели мещанок из Дома призрения убогих (позднее он стал называться Исидоровским), который в ту пору находился в Коломне. Попечителем новой старой богадельни на Малой Охте стал граф Григорий Александрович Кушелёв-Безбородко, взявший ее на иждивение. Одно из отделений Дома призрения престарелых бедных женщин получило имя другого благотворителя – тайного советника Константина Константиновича Злобина. Сейчас это трехэтажное каменное здание (Новочеркасский проспект, дом 8, корпус 1) занимают дневной стационар и медико-реабилитационное отделение психоневрологического диспансера № 5.
Поскольку старообрядцы всегда придавали кладбищенскому благолепию и погребальному обряду огромное значение, упразднение своей малоохтинской твердыни они восприняли очень болезненно. Больше десяти лет старообрядцы были лишены возможности не только хоронить своих умерших на этом кладбище, но и просто поддерживать его в надлежащем состоянии. К счастью, в 1860-е годы отношение государства к раскольникам вновь начало смягчаться. В 1865-м по личному разрешению Александра II Малоохтинское старообрядческое, изрядно натерпевшееся от разорителей, вернули поморской общине. Вероятно, император принял во внимание коллективное прошение богатых купцов-поморцев Алексея Дмитриевича Пиккиева, В. И. Миронова и Александра Платоновича Орловского, выступивших в защиту кладбища. Стараниями попечителей и рядовых старообрядцев Малоохтинское было быстро приведено в порядок. Правда, местные богадельни раскольникам так и не отдали, поэтому необходимую инфраструктуру пришлось создавать заново. Как отмечает в «Охтинской энциклопедии» Александр Юрьевич Краснолуцкий, в том же 1865 году один из попечителей кладбища, купец И. П. Михайлов, купил участок земли по соседству, где вскоре был построен двухэтажный каменный дом со службами. В этом доме открылся бесплатный лечебный пункт, который в 1873 году преобразовали в старообрядческую богадельню. При ней была устроена моленная Святого Пророка Илии. Эта моленная (фактически поморско-федосеевская) просуществовала до 1919 года, когда имущество благотворительных учреждений было национализировано.
В мае 1883 года Александр III утвердил мнение Государственного совета «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб». Отныне старообрядцам дозволялось «творить общественную молитву, исполнять духовные требы и совершать богослужение по их обрядам», причем как в частных домах, так и в специально предназначенных для этого зданиях, но с непременным условием соблюдения общих правил благочиния и общественного порядка. Проще говоря, раскольничьи молитвенные дома были легализованы. При этом внешне они не должны были напоминать православные храмы. Например, иметь наружные колокола им категорически не полагалось.
Во второй половине XIX века заступником столичных поморцев перед властями стал Василий Александрович Кокорев – личность яркая и противоречивая. Предприниматель, разбогатевший на винных откупах, публицист, коллекционер, меценат и филантроп, он много сделал для поморской общины Петербурга, которая в то время, по мнению Лурье и Кобака, переживала упадок. Эти исследователи считают, что большая религиозная терпимость власти привела к постепенному ослаблению прежних конфессиональных центров и размыванию некогда чрезвычайно жестких и сложных норм бытового поведения старообрядцев. Поморцы всё чаще переходили в православие, единоверие или, наоборот, примыкали к неукоснительно блюдущим «старую веру» федосеевцам. Василий Александрович скончался весной 1889 года, и его похороны стали заметным событием в жизни нашего города. Архаично одетые поморцы на полотенцах вынесли из особняка долбленый дубовый гроб с телом Кокорева и на руках отнесли его на Малоохтинское старообрядческое кладбище.
В 1902–1904 годах рядом с Малоохтинским по проекту архитектора Николая Аркадьевича Виташевского возвели четырехэтажное каменное здание. В нем разместился приют Императорского Человеколюбивого общества для престарелых девиц и вдов имени Николая и Марии Тепловых. Сведения об этом приюте противоречивы. По всей видимости, он был учрежден в 1901 году согласно духовному завещанию Марии Орестовны. Теплова также пожелала, чтобы дом с участком на Английской набережной, который завещал ей муж, Николай Николаевич, был продан, а вырученные деньги отошли Императорскому Человеколюбивому обществу. На эти средства и было возведено здание приюта Тепловых. Сюда же была перенесена вышеупомянутая православная церковь Усекновения Главы Святого Иоанна Предтечи. Ее освятили в январе 1904 года. О том, что в приюте есть храм, свидетельствовала главка с крестом (она была уничтожена при большевиках). Старое помещение церкви перестроили, и в 1907 году туда переехал Мариинский приют для взрослых слепых девиц, который также находился в ведении Императорского Человеколюбивого общества. Храм, который был общим для трех богоугодных заведений округи, в декабре 1919 года стал приходским. В 1920-м или 1922-м его закрыли. Национализированное здание приюта Тепловых приспособили под жилье. В 2010-м его расселили, а в ноябре 2013-го признали памятником регионального значения (Новочеркасский проспект, дом 8, корпус 3).
В царствование Николая II, в октябре 1906 года, старообрядцы получили право беспрепятственно регистрировать свои общины. Едва ли не первыми в России этим правом воспользовались петербургские поморцы. По оценке Лурье и Кобака, перед Октябрьской революцией их было около пяти тысяч, в том числе двадцать пять наставников, пользовавшихся наибольшим авторитетом. Кладбищем на Малой Охте управляли попечитель и его помощник, которых избирал Совет общины.
После октября 1917-го Малоохтинскому старообрядческому повезло больше, чем многим другим городским некрополям. Кладбище не было разорено и сохранило свои исторические границы. До 1946 года на нем продолжали хоронить. Возможно, сюда даже перенесли несколько могил с располагавшегося неподалеку Малоохтинского православного кладбища, судьба которого, увы, сложилась иначе (интересующимся стоит обратиться к статье о Малоохтинском парке, опубликованной на нашем сайте). Правда, в 1980-м бывшее раскольничье кладбище тоже оказалось под угрозой: Ленгорисполком принял решение о его ликвидации. К счастью, через несколько лет городские власти от этого решения отказались. Остается только гадать о том, что уберегло кладбище от уничтожения: его уединенность (Малоохтинское действительно не бросается в глаза), сомнительное родство с лежащими тут купцами Скрябиными Вячеслава Михайловича Молотова или заступничество нечистой силы (помимо раскольников, здесь якобы предавали земле алхимиков и колдунов). Как бы то ни было, на Малоохтинском уцелели семейные захоронения Кокоревых, Пиккиевых, Минеевых, Скрябиных и других старообрядческих династий. Тут всё еще можно увидеть необычные надгробия и попытаться прочесть витиеватые эпитафии. А с появлением на Малоохтинском кладбище урновых участков и колумбарных стен в его истории, похоже, начался новый, более благополучный этап.