Расположен на месте бывшего кинотеатра «Охта». Открыт в 2010 году. Первое за 40 лет здание в Ленинграде/Петербурге, спроектированное и построенное специально для театра (предыдущим было здание ТЮЗа). Проект «Буффа» принадлежит архитектору Борису Бейдеру и представляет собой результат творческого компромисса между первоначальным цветовым решением в интенсивно-красных тонах и пожеланиями художественного руководителя театра Исаака Штокбанта «сделать всё чуточку поскромнее».

Санкт-Петербург – уникальный город. Причем уникален он во многих отношениях. При всей своей строгости и даже чопорности он остается центром притяжения не только для ценителей классики, но и для поклонников современного искусства. Неформальная культура цветет на берегах Невы пышным цветом. Неудивительно, что именно в Петербурге появился первый в мире Музей стрит-арта (уличного искусства).

Чтобы увидеть художественное изображение Сталина в современном Петербурге, вам придется постараться. Такие изображения, если не учитывать хранящиеся в музеях, можно пересчитать по пальцам. Два из них размещены на Триумфальных пилонах у Т-образного перекрестка улицы Коммуны и Отечественной улицы. Компанию Иосифу Виссарионовичу тут составляет его старший товарищ по партии – Владимир Ильич Ленин.

В 2003 году у сада «Нева», недалеко от пересечения Среднеохтинского проспекта и шоссе Революции, был торжественно открыт памятник «Охтенка». Скульпторы воплотили в бронзе образ жительницы Охты, знакомый по пушкинским строкам: «С кувшином охтенка спешит, / Под ней снег утренний хрустит».

Гранитный памятный знак, на котором выбита строка из стихотворения Иосифа Бродского «От окраины к центру», установлен на улице Стахановцев. Сюда, пробежав «сквозь тысячу арок», которые соединяют фасады сталинских неоклассических домов Малой Охты, влюбленный поэт приходил к девушке, жившей в общежитии Ленинградского государственного университета.

Девушки-регулировщицы стояли на всем протяжении Дороги жизни: на ее сухопутной части и на льду Ладожского озера. Днем и ночью, в любую погоду, под вражеским огнем указывали они путь идущим машинам. Их бессмертному подвигу и посвящен этот памятный знак.

Блокадным храм Успения Пресвятой Богородицы в Малоохтинском парке, расположенном на территории бывшего Малоохтинского православного кладбища, стали называть местные жители. В тяжелые блокадные годы здесь хоронили погибших от голода и холода. В сущности, Блокадный храм – это единственный в Петербурге религиозный памятник жертвам блокады.

Больница, в названии которой увековечено имя основателя Санкт-Петербурга, является уникальным медицинским учреждением. Едва ли где-то в мире можно найти ее аналоги. Церемония закладки этой больницы состоялась в 1910 году в присутствии членов императорской фамилии.

Большеохтинский мост, открытый как мост Императора Петра Великого, соединяет центральную часть Петербурга и Охту, с которой связана предыстория нашего великого города. Мост переброшен через Неву, от Синопской набережной к Малоохтинской. Его длина составляет около 335–339 метров, а ширина – до 26,5 метра.

Именно здесь, где Охта впадает в Неву, по указу Петра I селились корабельных дел мастера, строились корабли, составившие славу российского флота. Памятник Петру I был установлен в 1911 году в сквере позднее (в 1930-х) снесенной церкви Сошествия Святого Духа.

Ладожский – самый современный и единственный транзитный железнодорожный вокзал Санкт-Петербурга. Он спроектирован как интеллектуальное здание, что делает его одним из самых передовых в Европе. Открытие вокзального комплекса «Ладожский» состоялось в год 300-летнего юбилея нашего города.

Расцвет усадьбы пришелся на последнюю треть XVIII века, когда она стала собственностью грузинского дворянского рода Донауровых. При них по проекту Джакомо Кваренги здесь было осуществлено масштабное строительство. Для своего времени Жерновка была типичной летней увеселительной усадьбой; в ее комплекс входили: главное здание, павильон-пристань, большой пейзажный парк, хозяйственные постройки и ворота.

Памятный знак с шестью старинными пушками, установленный на Охтинском мысу, отсылает к допетербургскому периоду в истории приневских земель. Он вдребезги разбивает миф о возникшем на безлюдных болотах Санкт-Петербурге. Болот здесь хватало, но и поселений, вопреки расхожему представлению, было в избытке. Одно из них – шведский город Ниен, выросший при крепости Ниеншанц в XVII веке.

В это трудно поверить, но недалеко от станции метро «Ладожская», окруженной современной застройкой из стекла и бетона, можно увидеть редкий памятник архитектуры классицизма. Рядом с местом впадения реки Оккервиль в Охту находится старинная усадьба, известная петербуржцам как Уткина дача. Усадебный дом был построен в конце XVIII века, дворовый служебный корпус – в 1820–1830-е годы. За время своего существования усадьба сменила множество владельцев, однако в ее названии сохранилась фамилия последних – Уткиных.

Ильинский храм – на самом деле храмовый комплекс, который включает две церкви, построенные в разное время и имеющие разное посвящение. Это церковь-ротонда Святого Пророка Илии (1781−1785) и церковь Святого Благоверного Князя Александра Невского с колокольней (1805−1806). История храма Святого Пророка Илии тесно связана с историей Охтинского порохового завода, основанного Петром I в 1715 году. Первая деревянная часовня в слободе рабочих появилась еще в 1717 году, ее освятили в честь покровителя всех профессий, связанных с огнем, − Ильи-пророка. Однако храмовый комплекс, который мы видим сегодня, окончательно сформировался лишь в конце 1870-х годов, во время последней крупной перестройки под руководством архитектора Н. В. Лиссопацкого.

Большеохтинское кладбище – одно из самых знаменитых в Санкт-Петербурге. Это крупнейший некрополь, находящийся в черте города. Кладбище расположено между проспектом Металлистов, улицей Дегтярева, проспектом Энергетиков, Большой Пороховской, Бокситогорской и Партизанской улицами. Его площадь – около 70 гектаров. История Большеохтинского кладбища началась в XVIII веке. С тех пор на его территории было построено несколько церквей. До наших дней сохранилась лишь одна – Святителя Николая Чудотворца.

Ильинская слобода – поселение, которое возникло в первой трети XVIII века при Охтинском пороховом заводе, основанном Петром I. Слобода располагалась между современными шоссе Революции, улицей Коммуны, Ириновским проспектом и улицей Потапова. Слово «слобода» происходит от слова «свобода»: мастеровые люди, переселенные для работ на Пороховом заводе, были освобождены от других видов податей. А название «Ильинская» слобода получила по церкви Святого Пророка Илии, покровителя мастеров пороховых дел.

Ржевский полигон хранит множество замечательных памятников военно-инженерной истории России. На огромной территории, скрытой от лишних глаз густыми лесами и высокими заборами, до сих пор стоят постройки XIX века и уникальные артиллерийские орудия XX века. Увы, полигон постепенно приходит в запустение.

Охтинская пожарная часть – одна из немногих петербургских пожарных частей XIX века, сохранившихся до наших дней. Ее каланча – узнаваемый символ Большой Охты. Охтинские огнеборцы переехали в это здание в 1886-м или 1887 году. Сейчас его занимает 12-я (Охтинская) пожарно-спасательная часть.

Пороховское кладбище не назовешь особенно известным или престижным. На нем не так много захоронений знаменитых людей. Да и лежит оно в стороне от основных экскурсионных маршрутов Санкт-Петербурга и его окрестностей. Зато это одно из немногих «профессиональных» кладбищ в нашем городе. Там хоронили артиллеристов и пороходелов, в том числе тех, кто погиб при взрывах на Охтинском пороховом заводе. Вдобавок кладбище расположено в холмистой местности, что делает его очень живописным. В общем, стоит выделить выходной, чтобы там побывать.

Завод основан на порогах реки Охты по распоряжению Петра I в 1715 году. Это старейшее предприятие Санкт-Петербурга по производству пороха, научная и экспериментальная база в области взрывчатых веществ и ракетостроения. В течение двух столетий Охтинский пороховой завод был одним из главных предприятий Российской империи.

Александровские ворота, построенные в 1800-е годы, были гордостью Охтинского порохового завода. Они встречали самых важных особ, а колокол в их башенке возвещал о начале и завершении рабочего дня на предприятии. Признанные памятником регионального значения, эти ворота являются одним из главных архитектурных украшений Пороховых.

ЦРБ имени Гоголя – замечательный пример того, как может измениться библиотека. Измениться до неузнаваемости, но при этом – в лучшую сторону. После реконструкции библиотека Гоголя стала невероятно популярным местом. Молодые любят ее за атмосферу свободы и возможность самовыражения, а люди среднего и старшего возраста – за верность петербургским традициям. Это современная библиотека, в которой не боятся смелых экспериментов. Здесь даже образ классика русской литературы трактуется оригинально и неожиданно.

Дом 4а по улице Стахановцев имеет богатое книжное прошлое. Его построили в 1955 году, и с тех пор в нем всегда была библиотека. Здесь располагалась «Библиотека семейного чтения» (отделение библиотеки «Малоохтинская»), работали «Зал редкой книги» и «Библиотека новинок». Теперь тут размещаются Фонды редкой книги, репозитарного хранения и обязательного экземпляра, доступ к которым можно получить только по предварительной заявке.

Библиотека «Малоохтинская» была основана в мае 1945 года в честь победы в Великой Отечественной войне. Все эти годы команда библиотеки бережно относится к ее истории и видит свою особую миссию в сохранении исторической памяти. Сегодня это центр притяжения жителей Красногвардейского района, победитель и лауреат многих профессиональных и городских конкурсов. Здесь также созданы все условия для комфортной работы, отдыха и саморазвития: широкий спектр информационно-справочных услуг, специально оборудованные места для работы за компьютером и насыщенная сетка бесплатных культурно-просветительских мероприятий.

Библиотека «Ржевская» – это высокотехнологичный культурно-информационный центр, открывающий новые возможности литературного просвещения, изучения локальной истории, развития научно-образовательных, деловых и творческих инициатив. Это пространство, где будущее становится настоящим, а прошлое вдохновляет и объединяет поколения.

Библиотечный центр общения «Современник» – это живое общественное пространство, событийно наполненное инициативами здешних жителей. Объединив две библиотеки, детскую и взрослую, «Современник» стал местом, где приятно быть вместе посетителям разных возрастов и интересов. БЦО «Современник» – это и «Соседский центр», и «свое место» в районе, и пространство совместных практик, которое сформировано чтением, общением и современными технологиями.

Хотите отвлечься от серых будней и повседневных забот? Мысленно перенестись на берег Средиземного моря? Вспомнить о лете, ласке солнечных лучей, мягком шелесте волн и шуршании теплого песка под ногами? Хотите вновь перелистать любимые страницы в расслабляющей атмосфере укромного пляжа? Тогда вам просто необходимо стать читателем библиотеки «Охтинская»!

«Пороховская» – библиотека семейного типа, в которой чтение объединяет взрослых и детей. Но приходят сюда не только за книгами! Программа мероприятий библиотеки обширна и рассчитана на людей разного возраста, включая дошколят и пенсионеров. В ней есть всё: художественные выставки, уличные праздники, интеллектуальные игры для взрослых и развивающие – для детей. В «Пороховской» даже можно побывать на настоящем кукольном спектакле!

Библиотека с милым китом-оригами на логотипе – место притяжения читателей от мала до велика. В «КиТ» с удовольствием приходят и дети, и родители, а потому Центральную детскую библиотеку Красногвардейского района вполне можно назвать семейной. Здесь каждый посетитель, независимо от возраста, найдет себе не только книгу для ума и сердца, но и занятие по душе.

Первая детская – это, возможно, самая музыкальная из библиотек Централизованной библиотечной системы Красногвардейского района, именно поэтому при выборе нового названия для создающегося здесь библиотечно-культурного центра было выбрано имя "НОТА". Официальное открытие обновленной библиотеки планируется осенью 2023 года.

Четвертая детская – это классический библиотечно-культурный комплекс с элементами инновационных технологий и методик для общеразвивающих, игровых и творческих занятий с детьми.

Библиотека «ГОРОД» – территория детства. Этот удивительный книжный мегаполис полностью принадлежит мальчишкам и девчонкам. А их родители здесь могут вновь почувствовать себя детьми, заново открыть для себя волшебный мир книги и даже поозорничать вместе со своими чадами.

В 2021 году в Красногвардейском районе официально открылось удивительное пространство – библиотека и арт-резиденция ШКАФ. Новый креативный кластер, созданный на месте Пискарёвского библиотечно-культурного центра, предоставляет возможности для творчества сразу в нескольких сферах: литературе, архитектуре, дизайне и исполнительских искусствах. Здесь могут реализовать свои творческие идеи жители и гости района, включая тех, кто занимается искусством и наукой профессионально.

Водонапорная башня – единственное строение бывшей Охтинской бумагопрядильной мануфактуры, которое сохранилось до наших дней. Это яркое напоминание об одном из самых старых промышленных предприятий нынешнего Красногвардейского района. Сейчас башня освобождена от своих первоначальных – утилитарных – функций. Она признана памятником регионального значения и, как утверждают некоторые эксперты, гармонично вписана в современный архитектурный ансамбль.

Это одна из старейших усадеб Санкт-Петербурга. Здесь бывал сам основатель города на Неве. До основания Петербурга тут располагалась усадьба коменданта Ниеншанца. Пётр I отдал эти земли своему лейб-медику, который и обнаружил здесь источники железистой минеральной воды, известные современникам как Полюстровские.

В эпоху Екатерины II здесь раскинулась обширная усадьба всемогущего канцлера Александра Андреевича Безбородко. Это было время расцвета усадьбы: тогда был разбит обширный ландшафтный парк с прудами, а у Невы усадебный комплекс завершался пристанью для гостей и гротом, ведущим к дому.

Казармы из красного кирпича – материальное напоминание о Новочеркасском полке, который сорок лет был связан с Малой Охтой и стал для охтян по-настоящему своим. Эти казармы пережили полк, для которого были построены. Пережили крушение двух империй, непрофильное использование, забвение и признание памятником регионального значения. Переживут ли они предстоящую ревитализацию?

Для жителей Красногвардейского района Малоохтинский парк, расположенный между Невой и Охтой, – одно из любимых мест отдыха. Он был открыт в 1960 году, однако первый сад на этой территории разбили еще в конце XIX века. Помимо привычных деревьев, кустарников и цветников, Малоохтинский парк может похвастать собственной постоянно действующей выставкой городской скульптуры.

Велика вероятность, что предок всех мостов современного Санкт-Петербурга был построен именно здесь, близ устья Охты, причем задолго до основания нашего города. Возможно, мост через Охту был переброшен еще в 1300–1301 годах, когда на Охтинском мысу существовала шведская крепость Ландскрона, или в XVI веке, когда при впадении Охты в Неву формировалось русское (русско-ижорское) торговое поселение Невское устье (Невский городок). А в XVII веке, когда приневскими землями вновь завладели шведы, мост тут появился уже наверняка. Он был деревянным и соединял крепость Ниеншанц с городом Ниен.

Нынешний Комаровский мост как бы продолжает Большеохтинский через узкую полоску суши (Охтинский мыс), связывая Малую и Большую Охту. На первый взгляд, он сугубо утилитарен, практически лишен декора и эстетически не слишком примечателен. Говоря об этом мосте-работяге, чаще всего используют эпитеты «скромный», «неброский» и даже «незаметный».

За пятиэтажным доходным домом в стиле модерн на углу Большой Пороховской улицы и Среднеохтинского проспекта прячется трехэтажный особняк, над шатровым завершением крыши которого виднеются инициалы «ПИ» и год постройки – «1901». Этот особняк известен как «Дом с павлином» или «Павливановка». Как и соседний доходный дом, он принадлежал купцу Павлу Ивановичу Иванову. Особняк знаменит своими каминами, один из которых украшен фигурой павлина, а также парадной лестницей из диабаза.

За свою долгую историю Охтинский мыс побывал и ареной русско-шведского противостояния, и крупной судостроительной базой, и предметом жарких споров между приверженцами разных взглядов на развитие Санкт-Петербурга. Одни ратовали за сохранение археологических памятников мыса и превращение его в музей. Другие поддерживали идею возведения здесь чуда современной архитектуры. Чудо в итоге выросло в другой части города, но будущее «Петербургской Трои» по-прежнему остается весьма туманным. Тем более что хозяева этой земли от планов ее застройки, похоже, не отказались. Вот и получается, что самым мирным в биографии Охтинского мыса было время, когда его северная часть являлась, по сути, большой промзоной.

История памятника Константину Гроту неразрывно связана с историей школы для слепых, которую он основал в 1881 году. Впоследствии из этой школы выросло знаменитое Александро-Мариинское училище, располагавшееся на Аптекарском острове. Его преемница – школа-интернат № 1 для слепых и слабовидящих детей – работает на Малой Охте, под чутким присмотром бронзового Грота…

По его дорожкам не ходили царские особы, в нем нет памятников далекого прошлого и вековых деревьев, посаженных Петром I. Полюстровский парк молод и привлекателен для людей разных поколений. Это отличное место для тех, кто хочет скрыться от суеты, не уезжая из города. Здесь с удовольствием проводят время жители не только Полюстрова и его окрестностей, но и других районов Петербурга.

Появление в Петербурге новых монументов порой вызывает у горожан законное недоумение и даже неприятие. Хочется верить, что в случае с памятником Алие Молдагуловой, который был установлен на Большой Охте весной 2019 года, всё обстоит иначе. По крайней мере, у людей, интересующихся историей Красногвардейского района, ни выбор героини для монумента, ни выбор места для его установки вопросов не вызывает.

«Упсала-Цирк» – это не просто «единственный в мире цирк для хулиганов». Это невероятно важный социально-культурный проект, который помогает трудным детям и подросткам покинуть «группу риска». Здесь им предлагают реальную альтернативу уличной жизни и дают возможность показать себя миру с другой стороны. На равных с ними в цирке занимаются дети с ограниченными возможностями. И при этом «Упсала-Цирк» пользуется большой популярностью и уже стал одной из городских достопримечательностей.

В мире поставлено множество памятников духовным учителям, политическим деятелям, военным, писателям, ученым. А вот памятник ювелиру – большая редкость. Тем приятнее, что монумент одному из самых известных представителей этой тонкой профессии установлен в Красногвардейском районе, недалеко от станции метро «Ладожская». Кстати, место для памятника Карлу Фаберже выбрано неслучайно. У современного перекрестка Заневского проспекта и проспекта Энергетиков уже много лет существует настоящий ювелирный кластер.

Дом молодежи (он же молодежный центр) «Квадрат» – убедительное доказательство того, что государственное учреждение может быть популярным. Причем популярным у весьма требовательной публики, какой, собственно, и является молодежь. За свою недолгую историю «Квадрат» успел приобрести репутацию модного места, где можно интересно и с пользой провести свободное время. И среди тех, кто приходит сюда, всё чаще можно встретить молодых людей из других районов нашего города.

Начав работу в 2010 году, культурно-досуговый центр «Красногвардейский» быстро набрал популярность и стал точкой притяжения для творческих натур нашего района. Сегодня в Центре и его филиалах занимаются тысячи людей: дошкольники и школьники, студенты вузов и колледжей, мужчины и женщины средних лет, пенсионеры. Они рисуют и лепят, сочиняют музыку и пишут стихи, ставят спектакли и реконструируют исторические костюмы, танцуют и поют. Без артистов Красногвардейского центра культуры не обходится ни одно праздничное мероприятие в Красногвардейском районе.

«КУБ» – это Креативная универсальная библиотека. Первая библиотека на Новой Охте и самая юная (на сентябрь 2019 года) в Централизованной библиотечной системе Красногвардейского района. Больше того, это многофункциональный культурный кластер, где уделяется внимание не только книге и чтению, но и образованию, искусству, технологиям, обмену информацией, отдыху и творчеству. А еще «КУБ» стремится стать важным общественным центром, куда местные жители будут приходить со своими инициативами.

В саду при малоохтинской церкви Успения Пресвятой Богородицы есть несколько мемориалов, достойных внимания. Но самое сильное впечатление производит тот, что установлен почти сразу церковной оградой, чуть правее ворот и калитки. Он никому не дает равнодушно пройти мимо. Словно неведомая сила притягивает взгляд к нему, и в памяти мгновенно всплывают страшные картины трагедии. Этот монумент посвящен детям, которые погибли в результате теракта в Беслане в 2004 году.

В 2020-м году сад «Нева», разбитый как временный, отметил свое 50-летие. На его месте должен был выйти на поверхность автомобильный Орловский тоннель, идея строительства которого пока так и не воплотилась в жизнь. Теперь уже трудно представить эту часть города без зеленого оазиса с детскими площадками и необычными работами современных скульпторов. Да и местные жители едва ли захотят расстаться с садом ради транспортной развязки.

«Охта Молл» – это один из крупнейших торговых центров Петербурга, а также замечательный пример удачного освоения бывшей промышленной зоны. С его открытием для не самого привлекательного уголка на правом берегу Охты началась новая жизнь. Сюда потянулись охтяне, жители других районов и даже гости нашего города. А всё потому, что «Охта Молл» предоставляет широкие возможности не только для шопинга, но и для культурного отдыха.

Хотя это небольшое кладбище является одним из самых старых в Петербурге и расположено не где-то на окраине, а в 10–15 минутах ходьбы от станции метро «Новочеркасская», о его существовании знают далеко не все горожане. Вместе с тем в последние годы Малоохтинское приобрело своеобразную репутацию и превратилось в место паломничества оккультистов, эзотериков и прочих любителей мистики. При этом реальная история данного кладбища, пожалуй, увлекательнее всех мифов и легенд, которыми оно овеяно.

Этот монумент вполне можно назвать памятником-невидимкой. О его существовании знают далеко не все, да и месторасположение у него специфическое. Он установлен недалеко от плотины Охтинского порохового завода, на огороженной территории, и в глаза, прямо скажем, не бросается. Чтобы найти этот памятник, лучше всего ориентироваться на рядом стоящее здание светло-желтого цвета – бывшую пороховую крутильню. Правда, могут возникнуть некоторые затруднения, связанные с адресом этого здания. На картах Google оно значится как дом 130 по шоссе Революции, тогда как другие карты буквально хором свидетельствуют о том, что его настоящий номер – 120.

В Санкт-Петербурге немало зданий, связанных с купеческой династией Елисеевых. Первым на ум, конечно, приходит дом на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы, в котором расположены Елисеевский магазин и театр Комедии имени Н. П. Акимова. Память о Елисеевых также хранят различные постройки на Васильевском острове, дома в районе Большой Морской улицы, Невского проспекта и набережной реки Мойки, бывшие доходные дома на набережной реки Фонтанки и на улице Ломоносова, бывшая онкологическая больница для женщин на Политехнической улице. Эти знаменитые предприниматели и благотворители оставили свой след и на Большой Охте. Здесь сохранилось здание, которое было возведено на их средства и вот уже больше ста лет выполняет исключительно важные функции.

«Ладожская» – одна из двух станций Петербургского метрополитена, расположенных на территории Красногвардейского района. Ее художественное оформление посвящено Дороге жизни, часть которой проходила по Ладожскому озеру. В конце 2020 года эта станция отметила свой 35-летний юбилей.

«Новочеркасская» – одна из двух станций Петербургского метрополитена, расположенных на территории Красногвардейского района. Ее художественное оформление посвящено Красной гвардии, и почти семь лет она именовалась «Красногвардейской». С 1992 года эта станция носит нынешнее название. В конце 2020-го она отметила свое 35-летие.

Главным символом современного Красногвардейского района является Большеохтинский мост. Оспорить данное утверждение могут разве что жители Центрального района, которым никак не откажешь в праве считать этот мост символом их административно-территориальной единицы. Все-таки не будем забывать, что он был возведен по инициативе города, а не Охты, которой в начале XX века такое предприятие было совершенно не по силам. Так или иначе, но на эмблеме Администрации Красногвардейского района сегодня изображен безошибочно узнаваемый силуэт разводного пролета Большеохтинского моста. Он же украшает эмблему нашей ЦБС.

Расположенный выше по течению мост Александра Невского на роль районного символа не претендует. Он вообще не избалован вниманием. Его не включают в списки городских достопримечательностей, обязательных к посещению. По нему не бродят толпы туристов, щелкающих камерами и засыпающих гидов вопросами. На этом мосту не устраивают свадебные фотосессии, не вешают свои замочки новобрачные в красивых нарядах и не выбрасывают затем ключи от них в Неву.

Не обладая впечатляющим архитектурным обликом, мост Александра Невского пребывает в тени своего старшего соседа, которым публика привыкла восхищаться. Между тем в истории и конструкции этого моста, построенного в 1960-е годы, немало интересного. Да и внешний вид этого сложного инженерного сооружения, если вдуматься, заслуживает высокой оценки.

К числу петербургских мостов-знаменитостей Финляндский железнодорожный точно не относится. Да что там знаменитостей! Он расположен в стороне от центра города, вдалеке от излюбленных маршрутов туристов, и далеко не все петербуржцы сразу вспомнят, что это за мост и как он выглядит. Несмотря на свои внушительные габариты (все-таки переброшен через Неву!), Финляндский железнодорожный остается незаметным героем. А ведь мост, по которому ежедневно проходит множество тяжелых составов, безусловно, заслуживает уважения и внимания. Тем более что и в конструкции, и во внешнем виде этого сооружения немало примечательного.

Нетрудно догадаться, что появлению этого памятника предшествовала трагедия. Намного сложнее добраться до него и увидеть своими глазами. С одной стороны от памятника проходит кольцевая автодорога, пролетая по которой, скромный обелиск можно и не заметить. С другой стороны к нему вплотную подступает Ржевский лесопарк, который в этой своей части больше похож на лес, чем на парк. Полоса отчуждения между КАД и лесопарком местами заболочена, и даже летом у памятника не высыхает маленькое озерцо. Так и стоит он, словно меж миров, известный немногим и виденный единицами.

Людей, знающих (хотя бы понаслышке) о существовании памятника Семёну Панпушко, наверняка гораздо больше, чем людей, видевших его своими глазами. Этот монумент находится на территории Ржевского артиллерийского полигона, куда посторонним вход заказан, а потому судить о нем не по фотографиям могут только военнослужащие (местные и командированные), гражданские специалисты, приезжающие на полигон по работе, да вездесущие искатели приключений, которых закрытый объект притягивает как магнит.

Квартал № 26 – жилой комплекс, возводившийся в два этапа, с 1936-го по 1940-й и с 1953-го по 1956 год, и ограниченный Невой и Таллинской улицей с запада и юга и улицей Стахановцев и Заневским проспектом с востока и севера, является прекрасным примером того, как архитектура отражает мировоззрение человека каждой конкретной эпохи. Характер застройки на Малой Охте, начатой в конце 1930-х годов, раскрывает социалистическую основу советского градостроительства. Возведение крупных жилых кварталов было принципиально новым подходом в освоении территорий при расширении границ города, когда жилой дом становится составной частью архитектурно организованного квартала, а квартал – целого городского района застройки, который проектируется комплексно, с учетом бытовых удобств населения.

Парк Малиновка расположен в Красногвардейском районе Санкт-Петербурга, в 49-м квартале Ржевки-Пороховых. Площадь его, исходя из закона Санкт-Петербурга «О зеленых насаждениях общего пользования» от 2015 года, составляет 14,42 гектара.

Современный музей военной истории и оружия времен Второй мировой войны посвящен Подвигу Ленинградской армии народного ополчения с акцентом на историю 3-й Фрунзенской стрелковой дивизии. Экспонаты музея собраны энтузиастами поискового и реконструкторского движения «Рейд 2.0». В Центре бесплатно проводятся занятия для молодежи на тему поисковой деятельности, основ военной истории, а также военно-исторической реконструкции. На базе клуба открыта общественная приемная «Судьба солдата», куда можно обратиться за помощью в поиске информации о родственниках: сведения о местах службы, ранениях, наградные листы, а также историю боевого пути.

«Космический» парк, расположенный на берегу реки Невы на Малой Охте. Парк является точкой притяжения для местных жителей. С территории парка открываются потрясающие виды на Финляндский железнодорожный мост и Александро-Невскую лавру. В парке проводятся запуски ракет, созданных воспитанниками технических секций «На Ленской» и «Охта». На одном из таких запусков, приуроченных ко Дню космонавтики в 2021 году присутствовал летчик–космонавт Андрей Борисенко.

Зеленый массив на восточной границе Красногвардейского района, известен с начала XVIII века. До 1902 года территория городской части современного лесопарка принадлежала Охтинскому пороховому заводу, а затем была передана Лесному институту (сегодня Лесотехнический университет). Сегодня территория лесопарка входит в реестр охраняемых зеленых зон и является популярным местом отдыха горожан.

Община была основана в 1896 году по инициативе великой княгини Елизаветы Фёдоровны, почти столетие спустя причисленной к лику святых. Именно она, будучи главой 1-го Санкт-Петербургского дамского комитета РОКК, в конце 1895-го ходатайствовала об учреждении общины сестер милосердия. Создание общины одобрила вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, под покровительством которой находилось РОКК. По ее распоряжению община была названа Елизаветинской – в честь Елизаветы Фёдоровны.

Финансированием новой организации был призван заниматься Комитет для усиления средств Елизаветинской общины сестер милосердия РОКК, созданный в 1898 году. Его взяла под свое покровительство сама Елизавета Фёдоровна. В 1901 году Комитету, в состав которого входили многие влиятельные лица, предоставили помещение в Таврическом дворце. Деятельность Елизаветинской общины регулировалась ее собственным уставом и общим уставом РОКК. Источником средств для общины были денежные пожертвования, за которые самым щедрым дарителям выдавались памятные жетоны (сейчас они продаются на интернет-аукционах), вещевые пожертвования, доходы от благотворительных балов и лотерей.

Примечательно, что основательница общины приходилась старшей сестрой Александре Фёдоровне, супруге Николая II. Последняя русская императрица в 1910-е годы была покровительницей Елизаветинской общины, а впоследствии тоже была канонизирована (вместе с мужем и детьми). (Жизни обеих сестер трагически оборвались на Урале в июле 1918 года: Александру Фёдоровну расстреляли в Ипатьевском доме в Екатеринбурге, Елизавету Фёдоровну на следующую ночь сбросили в шахту под Алапаевском. Вместе с ними были убиты другие члены царской семьи и их приближенные.)

Елизаветинская община расположилась на территории бывшей усадьбы (дачи) Кушелёва-Безбородко, получив в свое распоряжение главное здание и часть парка. (Есть сведения, что они были приобретены для общины на средства императорской семьи.) Любопытно, что усадебный дом и его округа, как отмечает Елена Брио, «пользовались среди охтян и особенно охтянок дурной славой». «Прохожие даже шаг прибавляли, когда им приходилось его миновать. Посему коренное преобразование сего здания встретило и понимание, и сочувствие, и одобрение», – пишет она.

Деятельность общины, насколько можно судить, началась с устройства амбулатории (лечебницы для приходящих больных) и аптеки. Они разместились в главном здании. Их освятили 9 декабря 1896 года. Служащие заняли квартиры в этом же здании. Амбулаторию общины назвали в память графини Екатерины Фёдоровны Тизенгаузен, основательницы 1-го Санкт-Петербургского дамского комитета РОКК.

Одного усадебного дома для нужд общины было явно недостаточно, поэтому в той части парка, которая также досталась елизаветинкам, развернулось активное строительство. Там были возведены здания барачной лечебницы, которую назвали Мариинской – в честь великой княгини Марии Павловны, возглавлявшей 3-й Санкт-Петербургский дамский комитет РОКК (на средства этого комитета и велось основное строительство). По проекту архитектора Павла Юльевича Сюзора (вероятно, у графа были соавторы) сразу за главным зданием был построен хирургический барак на 25–30 коек. Он начал работать 5 января 1899 года. Тогда же параллельно этому бараку построили второй – мужской терапевтический. Немного позже был построен третий – женский терапевтический – барак, с детским и гинекологическим отделениями. Этот барак открылся для пациентов 3 октября 1900 года. По имеющимся данным, в нем было 16 женских коек, 18 детских, а с 1903 года – еще и четыре гинекологические. Фасады этих построек были украшены крестами, напоминавшими о принадлежности общины к РОКК.

Четырехэтажное общежитие сестер милосердия и причта церкви, речь о которой еще впереди, спроектировал архитектор Александр Васильевич Кащенко. Возведение этого здания завершилось в 1901 году. По проекту Кащенко был построен и четвертый – женский – барак лечебницы, предназначенный для платных гинекологических больных. Этот каменный барак был назван в честь великой княжны Анастасии Николаевны, младшей дочери Николая II. Его освятили в конце 1903 года. В 1904 году вступил в строй пятый – платный мужской – барак, построенный по проекту Кащенко на деньги, которые пожертвовала графиня Любовь Александровна Мусина-Пушкина, урожденная графиня Кушелёва-Безбородко. Этот барак (больницу) назвали в память одного из двух ее братьев – графа Григория Александровича Кушелёва-Безбородко. Того самого, которому в 1855–1870 годах принадлежала вся эта усадьба, также известная как Кушелева дача. Именно Григорий Александрович принимал в Полюстрове Александра Дюма-отца, автора «Трех мушкетеров» и «Графа Монте-Кристо», и многих других знаменитостей.

В мае 1902 года при Елизаветинской общине открылся пункт первой помощи. В 1903 году закончилось строительство часовни, прозекторской (помещения для вскрытия трупов) и покойницкой (морга). В это же время был возведен двухэтажный дом для служащих общины. А 12 марта 1908 года небольшая улочка, проходившая рядом с владениями сестер милосердия, была названа Елизаветинской.

В отличие от Елизаветинской общины, основанной по воле членов императорской фамилии, Елена Андреевна имела куда более скромное происхождение. Она появилась на свет в семье сапожника Андрея Петровича Ударова и крестьянки (в юности – таборной цыганки) Марии (Марьяны) Никитичны. Произошло это в деревне Галузино (теперь ее название пишется через «о») Тверской губернии (ныне – области), недалеко от сапожной столицы России – села (c июня 1917-го – города) Кимры. Волжанка по рождению, Елена (в детстве ее обычно звали Алёной) оказалась на Охте в начале XX века, когда сюда перебрались ее родители.

7 июня 1913 года Елена Андреевна получила свой первый диплом – свидетельство о том, что «означенная Елена Ударова удостоена звания учительницы народных училищ». С сентября 1913-го по декабрь 1916 года она вела занятия в частном учебном заведении на Петербургской (с августа 1914-го – Петроградской) стороне, в доме № 17/60 на углу Гатчинской улицы и Малого проспекта. Удивительно, но в доме № 16/53 на этом же перекрестке размещалось убежище взрослых калек, носившее имя великой княгини Елизаветы Фёдоровны. (Она была покровительницей Петровского общества вспоможения бедным, которое содержало это убежище.) Поскольку время, по словам Елены Андреевны, «становилось всё суровее и голоднее», она задумалась о второй, параллельной, профессии. «В мае 1914 года я узнала о Елизаветинской общине, о том, что там можно и работать и учиться, а при определенных условиях и успевать совмещать медицину с педагогикой. Судьба мне улыбнулась – меня зачислили сестрой-хозяйкой и дали возможность пройти фельдшерский курс за три года, говоря современным языком, “без отрыва от производства”», – вспоминала Елена Брио годы спустя.

Историю общины и занятого ей усадебного дома Елена Андреевна знала по устным рассказам, которые всегда грешат неточностью, а то и просто по слухам, народной молве. Так что не стоит удивляться тому, что в своем очерке, посвященном елизаветинкам, она упоминает об открытии графом Кушелёвым «веселого» дома в полюстровской усадьбе и о вселении сестер милосердия в комнатки, где некогда хозяйничали разгульные девицы. Зато Елена Андреевна была довольно глубоко погружена в жизнь общины, скрытую от глаз посторонних, и хотя, как сама признавалась, знала далеко не все ее стороны, поведала о ней немало интересного. Прежде всего, о том, что касалось быта сестер. Очерк дает представление об иерархическом устройстве общины, о строгих правилах, которыми регулировалась жизнь младших и старших сестер, о непререкаемом авторитете начальницы. Кстати, право ношения передника с красным крестом на груди, как пишет Елена Брио, получали только старшие сестры, прожившие в общине четыре года. Их называли крестовицами.

Говоря о Елизаветинской общине, Елена Андреевна справедливо отмечает, что «это было заведение и учебное, и лечебное, и миссионерское, и благотворительное, и хозяйственное, и посредническое». Здесь девушки из самых разных слоев общества, в том числе из обедневшего дворянства, приобретали навыки ухода за больными и ранеными, причем большую часть их времени, как подчеркивает в своей статье об этой общине (в книге «Сестры милосердия России») Надежда Валентиновна Слепкова, занимали именно практические занятия. Сама Елена Брио с благодарностью вспоминала Елизаветинскую общину и очень высоко оценивала полученную там медицинскую выучку, признавая, впрочем, что «теоретическая подготовка всюду велась основательнее».

Положение Елены Андреевны в общине было необычным. Во-первых, она жила дома, а во-вторых, с 27 января 1916 года была, возможно, единственной замужней женщиной из всего персонала. Ей не вменяли в обязанность постоянно находиться в стенах общины; совмещая занятия медициной с учительством, она приходила туда лишь на дежурства, а после выхода замуж – даже не каждый день. 5 июля 1917 года Елене Андреевне Григорьевой выдали диплом за номером 59 560. Это пятизначное число лучше всяких слов говорит о масштабе деятельности Елизаветинской общины как учебного центра. А в судьбе Елены Андреевны медицина все-таки победила учительство, как и предсказала однажды начальница общины.

«К родным и близким младших сестер отпускали лишь раз в месяц и то с обязательным условием оставить адрес, указать характер родства, – пишет в своем очерке о Елизаветинской общине Елена Андреевна Брио. – Строго уточнялось и время увольнения. Как в армии. В форме в город выходить запрещалось, а старшим сестрам, напротив, запрещалось выходить в город в вольном платье.

Младших сестер брали на годичный испытательный срок. В течение этого года сестра имела право уйти из общины, однако, спустя год она уже давала обязательную подписку, закрепощавшую ее на пять лет без права “выхода на волю” и выхода замуж. Роковой год выдерживали немногие, но те, кто выдерживал, впоследствии из медицины, как мне известно, не уходили…»

Вопрос о постройке храма для Елизаветинской общины, по-видимому, стоял с момента ее основания. Интересно, что в усадебном доме, который заняла община, в прошлом была домовая церковь во имя иконы Божией Матери «Живоносный Источник». В 1831 году с прошением об устройстве этой церкви в Святейший правительствующий синод обратился граф Григорий Григорьевич Кушелёв. Его прошение было удовлетворено. Церковь находилась на первом этаже, имела парадный вход со стороны Невы и была, как говорится в одном из источников, «весьма прилично украшена». Она просуществовала, пусть и не без трудностей, почти полвека и была закрыта только в 1880 году. Согласно указу синода всё ее имущество должно было поступить в приходскую церковь, но тогдашняя хозяйка усадьбы, графиня Любовь Александровна Мусина-Пушкина, перевезла убранство в свое имение в Финляндии, где, насколько известно, устроила новую церковь.

Скорее всего, в общине знали об этой упраздненной домовой церкви, однако воссоздавать ее не стали, решив возвести за усадебным домом отдельный храм. Закладка церкви, проект которой разработал Александр Васильевич Кащенко, состоялась 23 июня 1899 года. Тогда же на Полюстровской/Палюстровской (ныне – Свердловской) набережной была открыта деревянная часовня во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радости». Основательница общины, родившаяся в протестантской (точнее говоря, лютеранской) семье и перешедшая в православие через несколько лет после переезда в Россию, придавала возведению храма особое значение. (Великий князь Сергей Александрович не претендовал на престол, поэтому брак с ним не предполагал обязательного перехода принцессы Гессен-Дармштадтской в православие. Более того, их венчание в июне 1884 года прошло сначала по православному обряду, а затем по лютеранскому. Православной великая княгиня стала лишь в апреле 1891 года. Прося у отца благословения, она писала ему в письме от 1 января 1891-го, что решилась на этот серьезный шаг «только по глубокой вере». Отец и большинство зарубежных родственников не одобрили ее духовный выбор.) «Дальнейшее существование Общины без храма Божия немыслимо: он необходим сестрам для укрепления их в их подвиге служения страждущим, и только тогда я сочту создание Общины готовым, когда раздастся благовест с колокольни храма», – писала Елизавета Фёдоровна в 1900 году Марии Александровне Васильчиковой, фрейлине императрицы и председательнице Правления Комитета для усиления средств общины.

14 июня 1901 года митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) освятил новую церковь во имя святого великомученика и целителя Пантелеимона. Елизавета Фёдоровна, с 1891 года жившая в Москве (ее муж, великий князь Сергей Александрович, был генерал-губернатором Первопрестольной), присутствовала на этой церемонии.

Церковь была построена в форме базилики. С западной стороны над ней возвышались три золоченые главки. Еще одна, самая маленькая, тянулась вверх со стороны апсиды. На фронтоне над главным входом был помещен образ Спасителя. Фасады церкви были декорированы красными крестами, что опять-таки напоминало о принадлежности Елизаветинской общины к РОКК. В декоре интерьера красных крестов тоже было немало. Например, ими были украшены решетки, ограждавшие солею и хоры. Но главным украшением церкви, несомненно, являлся белоснежный иконостас. Это был первый иконостас из искусственного (цементного) мрамора, созданный в России.

Постройка храма обошлась в 70 тысяч рублей, причем половину этой суммы составили пожертвования. Церковь получилась просторной, наполненной светом и воздухом. Она вмещала, по разным данным, от 800 до 1200 (в последнем случае – вместе с хорами) человек.

В 1909 году патриарх Иерусалимский Дамиан (Касатос) подарил церкви при Елизаветинской общине образ Воскресения Христова – список с иконы над входом в часовню Гроба Господня. Эта часовня, также известная как Кувуклия, находится в ротонде храма Воскресения Христова (Гроба Господня). По всей вероятности, патриарший подарок не был случайным. На эту мысль наводит одна интересная подробность, упомянутая, в частности, в статье о храме Гроба Господня, опубликованной на официальном сайте Русской духовной миссии в Иерусалиме. (Эта миссия является официальным представительством Русской православной церкви (Московского патриархата) на Святой земле.) Речь идет о лампаде, которая была повешена в этом храме (в 1910 году) в память великого князя Сергея Александровича, погибшего в феврале 1905 года от взрыва брошенной террористом бомбы. Считается, что поминальная лампада висела (а может быть, висит до сих пор?) как раз перед иконой Воскресения Христова, которая помещена над входом в Кувуклию. Более детально история появления этой лампады (вернее говоря, даже трех лампад) изложена на официальном сайте Императорского Православного Палестинского общества, первым председателем которого был сам Сергей Александрович. Кстати, после гибели великого князя пост председателя ИППО заняла его вдова – Елизавета Фёдоровна.

Судя по сохранившимся фотографиям Пантелеимоновской церкви в Полюстрове начала XX века, елизаветинки могли ей гордиться. А потому особенно удивительной кажется краткая характеристика, которую дала этому храму Елена Брио: «Неподалеку <от главного здания> стояла и маленькая общинная церковь, в хоре которой младшие сестры пели и даже ходили с кружками, делая сборы на благотворительные цели». Впрочем, эпитет «маленькая» вполне можно объяснить причудами памяти автора. К тому же Елена Андреевна, по-видимому, не была религиозным человеком. В церковь при Елизаветинской общине скорее могла захаживать ее богомольная мать, Марьяна Никитична.

Кстати сказать, «Горушкой» он стал не сразу. Первоначально существовавшая здесь торговая площадка была незастроенной и называлась Горюшской. Это название, согласитесь, вызывает уже совсем другие эмоции. Оно возникло неслучайно: прежде тут было своего рода лобное место, где, как говорится в «Очерке 50-летнего существования Охтенского пригородного общества» (1858–1908), «приводились в исполнение приговоры, связанные с телесными наказаниями». (Слово «Охтинский» стало писаться через «и» только в 1956 году.) «Местные старожилы, – продолжает автор “Очерка”, – прекрасно это помнят, так как многие из них сами не раз бывали очевидцами подобных экзекуций». Горюшская площадка поделилась своим невеселым названием с прилегающей улицей, которая проходила от Пороховской (ныне – Большой Пороховской) улицы до Пороховского шоссе (ныне – шоссе Революции). 5 марта 1871 года эта улица стала официально именоваться Горюшской. Со временем Горюшская площадка превратилась в рынок «Горушка», а улица, побыв еще и Горушинской, стала Горушечной. (14 августа 1958 года улица с многострадальным названием была присоединена к Большеохтинскому проспекту, участок которого от Пискарёвского проспекта до Большой Пороховской улицы отошел к Свердловской набережной.)

Известно, что «Горушка» находилась в северной части Большой Охты, однако более точно определить ее местоположение не так уж просто. Весьма показательно, что у исследователей нет единого мнения по данному вопросу. Скажем, специалисты по топонимике полагают, что этот рынок располагался у пересечения нынешних Большой Пороховской улицы и Среднеохтинского (в прошлом – Среднего, Заднего, Заднего Охтенского, Среднего Охтенского, Средне-Охтенского) проспекта. Но, сопоставив дореволюционные планы с теперешними картами, мы склонны согласиться с автором «Охтинской энциклопедии» Александром Юрьевичем Краснолуцким, который считает, что «Горушка» находилась близ современного дома № 14 по Большеохтинскому проспекту. Справедливость этой точки зрения косвенно подтверждает вышеупомянутый «Очерк», в котором сообщается, что «Горушка» находится «в противоположном <от Конторской улицы> конце проспекта <тогда – Большого Охтенского / Больше-Охтенского>». Да и в книге самой Елены Андреевны Брио есть прямые указания на то, что рынок начинался там, где встречались Пороховская улица, Горушечная улица и Больше-Охтенский проспект, делавший в этом месте поворот.

Так или иначе, но квартирка, в которой в начале XX века жили Ударовы, выходила окнами именно на Горушечный рынок. Соседство с рынком позволяло семье сапожника кое-как сводить концы с концами. Ударовы квартировали в грязно-сером, покосившемся на один бочок деревянном доме, принадлежавшем купчихе Марковой. Здесь же размещалась мастерская, где, как пишет Елена Брио, «чинили старые сапоги да подшивали валенки отец мой Андрей Петрович, дед <двоюродный, дядя отца> Сергуня и Васятка, братик мой двоюродный». Чтобы привлечь внимание клиентов, глава семьи поместил на одном из окон незамысловатое рекламное объявление. «На стекле, – вспоминала Елена Андреевна, – отец мой нарисовал сапог, ну не на самом стекле, а на бумаге, а бумагу к окну приклеил. Такая у нас была простая и дешевая реклама. А над сапогом красовались печатные буквы: “ЧИНЮ СТАРУЮ ОБУВЬ”. Сразу было видно, что и живет тут бедняк, и работает он на бедняков».

Крытые помещения для торговцев появились на «Горушке» лишь с третьей попытки, в 1898 году, то есть, по всей видимости, незадолго до того, как семейство Ударовых поселилось на Охте. Два предыдущих проекта, которые датируются 1868-м и 1892 годом, не были реализованы. Как выяснил Краснолуцкий, в первом случае собирались построить три одноэтажных корпуса лавок, во втором – двухэтажный корпус, который должен был бы выходить на Больше-Охтенский проспект и Горушинскую улицу. В итоге в новый век «Горушка» шагнула с тремя скромными деревянными павильонами в один этаж. В 1907 году два из них вроде бы планировали перестроить в бетоне, но по каким-то причинам это не было сделано. Вот какой запомнила «Горушку» Елена Андреевна: «Рынок был построен куполообразно, обнесен галерейкой, на которой лепились друг к дружке ларьки и лавчонки. Лицом к Горушке шли ларьки москательные, галантерейные, посудные, а на Неву глядели лавчонки продовольственные.

Чистотой округа не блистала. Особо страшное зрелище являла собой рыночная помойка, которая жужжала, точно пчелиный улей, от несметного числа шпанских мух с синеватой окраской. Они тут питались и размножались в таком числе, что даже кошки и собаки боялись их. Водились тут, конечно, и крысы. Людей они не пугались, мух отгоняли, а кошки и собаки не решались вступать с ними в борьбу».

Общеизвестно, что в прошлом Охта славилась своим молочным промыслом. По преданию, основы местного молочного хозяйства заложил сам Пётр I. С тех пор этот промысел стал здесь традиционным. Конечно, к началу XX столетия охтинки потеряли монополию на снабжение столицы молоком, но на «Горушке» молочная торговля велась по-прежнему активно. Заметную роль в этой сфере играли финны, которых неполиткорректно величали чухнами или чухонцами. Их таратайки (легкие двухколесные повозки) с молоком и молочными продуктами стояли в конце рынка. Они же привозили сюда елки к Рождеству.

Торговлей жизнь «Горушки» не ограничивалась. Это было необычайно бойкое место, которому добавляли колорита полчища беспризорников и завсегдатаи ближайшей «казёнки» (винной лавки), размещавшейся в доме купца Торопова на Больше-Охтенском проспекте.

У Елены Андреевны с «Горушкой» было связано многое. Тут она, к примеру, научилась читать и приобщилась, сама того поначалу не понимая, к революционному движению. Это произошло благодаря знакомству с девушкой, о которой впоследствии была написана повесть «Манька-торговка». По меткому сравнению автора, рынок был барометром общественных настроений на Охте, а Маша, торговавшая со своего камня семечками, – его стрелкой. Повесть о ней, наполненная атмосферой предгрозового 1904 года, с ростом недовольства и арестами рабочих, заслуживает отдельного маршрута. Его даже можно было бы иронично озаглавить «Букварь и листовки, или По местам революционной борьбы», если бы не гибель 16-летней Марии под сапогами городового, самосуд над убийцей и еще более страшная расправа с его дочерью. Но такова была темная сторона Охты – «разбой да мордобой, пыль да грязь!..», как воскликнула однажды Арина, старшая дочь в семье Ударовых.

Любопытно, что станция Охта-Нева (а Елена Андреевна имеет в виду именно ее вокзал) была немного младше самого Ириновского подъездного пути, более известного как Ириновская железная дорога. Эта узкоколейка начала функционировать осенью 1892 года: 14 сентября состоялось ее праздничное открытие, а 1 октября по ней запустили регулярное движение. Первоначально поезда отправлялись со станции Охта, располагавшейся в восточном конце Панфилова улицы, ближе к нынешнему проспекту Металлистов. Там был возведен двухэтажный бревенчатый вокзал – самый солидный на всей узкоколейке. Однако вскоре стало ясно, что место для устройства начальной/конечной станции было выбрано не слишком удачно. Больше всего от этого страдала столичная публика. Моста Императора Петра Великого (ныне – Большеохтинского) тогда еще не было, и через Неву на Охту переправлялись по воде или по льду. Станция отстояла от берега почти на километр, и, чтобы не идти туда пешком с вещами в руках, горожанам приходилось нанимать извозчика. Для удобства пассажиров, среди которых всё больше становилось дачников, решено было продолжить линию на запад, до Невы. Осенью 1894 года у реки начали строить береговые ограждения и подсыпать грунт для устройства станционной площадки. Эти работы были завершены весной 1895 года. Движение на участке между станциями Охта-Нева и Охта, длина которого составила 750–760 метров, открылось 22 мая 1895 года. Правда, из опасений за безопасность пешеходного и конного движения по Панфилова улице, где была проложена линия, особенно в местах ее пересечения с Больше-Охтенским и Средне-Охтенским проспектами, передвижение подвижного состава на новом участке разрешено было ночью и только на конной тяге. Лишь в 1897 году, когда это ограничение было снято, пассажирские поезда стали отправляться уже не со станции Охта, а со станции Охта-Нева.

Вокзал прибрежной станции к шедеврам архитектуры явно не относился. Скромность этого одноэтажного деревянного строения, должно быть, особенно бросалась в глаза на фоне великолепия Смольного, взмывающего ввысь на левом берегу Невы. «Ириновский вокзал величием не отличался – так, павильон, скорее», – справедливо пишет о нем Елена Брио. Впрочем, никакого пиетета к самой Ириновской железной дороге она тоже не испытывала: «Вагончики деревянные казались игрушечными, паровозики – тоже. Даже еще меньше – уж больно тяжело было им тащить даже три вагончика. Они от натуги пыхтели и задыхались на ходу, нещадно дымя и выпуская в небо целые снопы сажи. На Охте смеялись, что любая старуха перегонит ириновский паровоз. Эта железнодорожная узкоколейка доползала до Мельничного Ручья. Вокруг тянулись дачные места, начиная с Пороховых, Ржевки, Бернгардовки, Всеволожской, Рябова…»

По поводу протяженности Ириновской железной дороги (между прочим, первой в России дороги общего пользования с шириной колеи 750 миллиметров!) Елена Андреевна, конечно, ошибается. Эта узкоколейка с самого начала соединяла Большую Охту и Ириновку (там находились торфяные разработки барона Павла Леопольдовича Корфа, который был инициатором строительства дороги), а затем еще и была удлинена: на восток – до Шереметьевки, на северо-восток – до Борисовой Гривы.

Она имеет в виду правобережную пристань того Большеохтинского перевоза, который по географическому положению можно назвать северным. Дело в том, что между левым (городским) берегом Невы и Большой Охтой некогда действовали два основных перевоза. (В книге Владимира Осиповича Михневича «Петербург весь на ладони», изданной в 1874 году, утверждается, что «всех охтенск. перевозов имеется 6». Однако на плане города, которым снабжена эта книга, обозначено только три перевоза на Охту, включая «Мало-Охтенский».) Изучая старые планы Санкт-Петербурга, Александр Юрьевич Краснолуцкий пришел к выводу, что значительно раньше появился южный Большеохтинский перевоз. Его левобережная пристань была расположена южнее Смольного собора, примерно в створе современного Смольного проспекта (в прошлом – проспекта к Большой Охте, Большого Охтенского проспекта, Смольной улицы, Охтенского проспекта), а правобережная – примерно в створе Конторской улицы. На «Плане столичного города Санкт-Петербурга», который в 1804 году выполнил на меди гравер Александр Дмитриевич Савинков, этот перевоз уже отмечен. Северный Большеохтинский перевоз гораздо моложе: он, как пишет Краснолуцкий в «Охтинской энциклопедии», «впервые появляется на плане 1860 г.». (Во всяком случае, на плане города, который в 1861 году издал Роберт Гиллис, этот перевоз отмечен.) Его левобережная пристань располагалась севернее Смольного собора, примерно в створе нынешней улицы Смольного (в прошлом – Прачешного переулка, Тульского переулка, Пальменбахского переулка, Пальменбахской улицы, улицы Домбаля), а правобережная – примерно в створе Панфилова улицы.

В 1894 году, когда Ириновскую железную дорогу начали протягивать на запад, к Неве, в створе Панфилова улицы была устроена новая пристань. Если верить «Очерку 50-летнего существования Охтенского пригородного общества» (1858–1908), она обошлась в 11 тысяч рублей. Эта пристань и построенная рядом с ней станция Охта-Нева образовали, как сказали бы профессионалы, важный транспортный узел. Есть сведения, что здесь же находился склад топлива.

До осени 1911 года, когда открылось движение по мосту Императора Петра Великого (ныне – Большеохтинскому), сообщение между Петербургом и Охтой осуществлялось главным образом по Неве. (Конечно, на Охту можно было попасть и сухопутьем, через Выборгскую сторону, но это предполагало большой крюк.) В обоих направлениях перемещалось множество людей: в период навигации они пользовались перевозами, а зимой – трассами, которые прокладывались по льду реки. (В 1906 году тут было открыто паромное сообщение.) В «высокий сезон» пристани охтинских перевозов, вероятно, были похожи на современные станции метро: около них действительно кипела жизнь.

Вот что о водном пути с Охты пишет в своем ностальгическом этюде Елена Андреевна: «…баркасы и пароходики купца Шитова не только сновали по Неве, но и перевозили страждущих с берега на берег. На шитовских корабликах можно было добраться довольно дешево и удобно до Песков, до Васильевского острова, до Петербургской стороны». В литературе этот купец-судовладелец часто фигурирует под фамилией «Щитов». Именно ему принадлежал пассажирский пароход «Архангельск», который 7 апреля 1907 года столкнулся с плывущей по Неве льдиной, перевернулся и затонул. Это видавшее виды судно работало на северном Большеохтинском перевозе, а роковым оказался вечерний рейс, когда оно направлялось к пристани в створе Панфилова улицы. Тогда погибли несколько десятков человек. Считается, что эта катастрофа ускорила появление моста Императора Петра Великого. (В «Охтинской энциклопедии» Александра Краснолуцкого есть упоминание о том, что в 1909 году, в связи со строительством этого моста, левобережную пристань южного Большеохтинского перевоза ликвидировали, поэтому нагрузка обоих перевозов легла на пристань в створе тогдашней Пальменбахской улицы. Это подтверждается планами города начала 1910-х годов.)

Очень востребованным средством перевозки были небольшие весельные лодки, именовавшиеся яликами: «Но можно было переправиться на другой берег еще по более дешевой цене – на рыбацких яликах, которые сновали туда-сюда постоянно, как только Нева сбрасывала с себя ледяной панцирь». Такой вариант выбирали те, кто был посмелее, ведь главная река Петербурга славится своим крутым нравом.

Невский берег на Большой Охте был еще и вотчиной рыбаков. Эту среду Елена Андреевна, должно быть, тоже знала неплохо, поскольку в те давние годы дружила с Дусей Барановой, дочкой купца, державшего в своих руках всю мелкую рыбную торговлю на Охте. «Охтинские рыбаки ютились в маленьких домишках у самой береговой черты, – вспоминала Елена Брио. – Промышляли они весной корюшкой, а летом – сигами и салакой, любимой рыбой небогатых петербуржцев». Неподалеку от пристани стоял живорыбный садок. За рыбой, по словам Елены Андреевны, «приезжала из богатых районов не только прислуга – у садка можно было встретить весьма нарядно и даже щегольски одетых гурманов, разумеется, со слугами, стоявшими наготове с тарой».

Этот объект настоящего экскурсионного маршрута тоже был утрачен. Нам не удалось найти его фото (в качестве иллюстрации использован снимок аналогичного сооружения, сделанный в начале минувшего столетия на озере Нижний Кабан в Казани), да и точных данных о его местоположении у нас нет. Зато есть яркое и подробное описание, которое оставила в своем этюде «Охта, любовь моя» Елена Андреевна Брио. Она называет эту деревянную постройку платомойней, но для нее существуют и другие наименования: платомойка, платьемойня, портомойня, полоскалка, полоскальня, мытилка. В провинции по сей день можно увидеть подобные «объекты социально-бытовой инфраструктуры» в действии, а вот для жителей больших городов, особенно молодежи, это уже диковинка. Суть же платомойни максимально проста: это открытое или крытое сооружение для полоскания белья. Можно предположить, что платомойня на Неве, описанная Еленой Брио, была расположена немного выше по течению правобережной пристани северного Большеохтинского перевоза.

«Еще одной несомненной достопримечательностью Охты была платомойня, попросту говоря, прачечная под открытым небом, – вспоминала Елена Андреевна. – Ведь на Охте водопроводов не было, как и электричества. Вот и возникла необходимость как-то восполнить этот “пробел” – стирка дело святое и необходимое!

Неподалеку от яличного мостика находилась прямо в воде длинная избушка в виде сарая. Стояла она на столбах! Ну чем не Венеция! К платомойне с берега вели досчатые мостки, крепкие и ладные. Это наши охтинские плотники постарались для своих жен, а заодно и для себя! Внутри платомойня была разделена на две загородки длиной до пояса. Загородок было две. Обе наполнены водой, огорожены крепкими досками. Получалось что-то вроде бассейна. Здесь охтянки полоскали белье, которое привозили на тележках. По обе стороны “бассейна” во время работы умещалось женщин по десять-пятнадцать. Это был и своеобразный охтинский женский клуб, куда несли и где обсуждали все новости.

У платомойни была хозяйка! Содержала это заведение крепкая, живая и неулыбчивая старуха по кличке Скворчиха. За корзину белья плату она брала пятачок. С того и кормилась. И жила она тут же – к платомойне был пристроен чуланчик, где вечно горела маленькая печечка и сияли чистотой скатерть на столике и покрывало на ладной кровати. У Скворчихи вечно под рукой был маленький острый топорик. Она рубала им старые лодки, сушила доски и ими топила свою печурку. Это была, так сказать, практическая польза. А пользу общественную она видела в том, что лишала тем самым пристанища беспризорных ребят и пьяниц, а также бездомных, которые всегда могли облюбовать лодочку побольше и посуше, превратив ее во свое временное, а там, глядишь, и постоянное жилище».

Приведя весь фрагмент этюда, посвященный платомойне, сделаем два уточнения. Электрическое освещение, как утверждает Александр Юрьевич Краснолуцкий в «Охтинской энциклопедии», появилось на Больше-Охтенском проспекте в 1904–1905 годах. У самой Елены Брио упоминаются газовые фонари, а в «Очерке 50-летнего существования Охтенского пригородного общества» (1858–1908) говорится об установке керосино-калильных фонарей. Появление на Охте водопровода тоже относится к началу XX века. В том же «Очерке» эта история изложена так (орфография и пунктуация сохранены): «В 1901 г. поднимается вопрос об устройстве в Пригороде собственного водопровода и в следующих же 1902–1903 г. г. отпускается до 12.000 р. на конкурс по составлению проектов. Охтенская Управа одновременно обратилась в Министерство Финансов с ходатайством о субсидии в 100000 руб. Хотя, вследствие отклонения этого ходатайства, осуществить предприятие собственными средствами и не удалось, но, благодаря поднятию вопроса, Городское Управление продолжило выборгскую водоносную магистраль по обеим Охтам».

В 1907 году в Санкт-Петербурге уже открылось трамвайное движение на электротяге (по льду Невы электрический трамвай начал возить пассажиров в 1895-м), а по Охте, которая была тогда столичным пригородом, только загромыхала конка. К слову, на Невском проспекте движение по конно-железной дороге было запущено в 1863 году, а на Васильевском острове в 1860-м была проложена трасса грузовой конки. Отставание, что называется, налицо.

А между тем еще за несколько лет до появления на Охте конки местное общественное управление поднимало вопрос об электрическом трамвае! Вот что об этом сообщается в «Очерке 50-летнего существования Охтенского пригородного общества» (1858–1908): «Был выработан проект условий концессии на устройство и эксплуатацию электрической железной дороги, которая проходила бы от Кушелева <Кушелевского> переулка <это начало нынешнего Пискарёвского проспекта> до дер. Клочки <она располагалась на территории современного Невского района>. Но этот проект, по независящим от Управы обстоятельствам, так и не осуществился…»

На Большую Охту линию конки продолжили с Выборгской стороны. (В мемуарах Александра Николаевича Бенуа есть упоминание о том, что в годы его детства, на рубеже 1870–1880-х, от Финляндского вокзала на конке можно было доехать до самого Кушелевского парка, то есть до бывшей усадьбы Кушелёва-Безбородко. Видимо, в то время линия конки заканчивалась там.) Маршрут проходил от Финляндского вокзала по Симбирской улице (ныне – улице Комсомола), Арсенальной улице, Полюстровской (ныне – Свердловской) набережной и Больше-Охтенскому проспекту до Конторской улицы (точнее говоря, до колокольни церкви Сошествия Святого Духа). Судя по вышеупомянутому «Очерку», предполагалось, что в ближайшем будущем эту линию продолжат через всю Малую Охту до Малого Охтенского / Мало-Охтенского перевоза. Однако данный план так и не был реализован. Да и на Большой Охте конка просуществовала всего десять лет: в сентябре 1917 года все линии конной тяги в Петрограде были закрыты.

В памяти Елены Андреевны конный трамвай оставил яркий след: «По Большеохтинскому проспекту от церкви Святого Духа шла конка – этот двухэтажный домик на колесах с открытым верхом. Погонял лошадей кучер с длинной плетью, а кондуктор, злющий скорченный старикашка, собирал выручку в кожаную сумочку, привешенную на ремне через плечо. Беспризорники зачастую срезали у него эту сумку. Посему старик стал прятать ее под пиджак и привязывал шнуром к груди. Мальчишек он терпеть не мог, считал их исчадием ада и бесцеремонно сталкивал их с подножки на ходу. Ребята не раз больно ушибались и даже калечились». Глагол «шла», употребленный Еленой Брио, дает исчерпывающее представление о том, с какой скоростью двигалось по рельсам это гужевое транспортное средство. Огороженная площадка с местами для пассажиров на крыше вагона именовалась империалом. Проезд там был дешевле, чем в вагоне. Кстати, в Санкт-Петербурге до 1903 года женщины на империал не допускались.

Интересно, что конечные пункты Полюстровской (таково было ее официальное название) линии конки оказались важными точками на жизненном пути самой Елены Андреевны. Когда ей было одиннадцать лет (исполнилось как раз в 1907 году), отец сумел определить ее «в одну маленькую частную гимназию», находившуюся недалеко от Финляндского вокзала, на Тихвинской улице (ныне – улице Михайлова). Андрей Петрович давал дочери «пятачок на конку и на завтрак», на который та покупала «что-нибудь вкусненькое» для себя и друзей, а до школы добиралась бегом. А в двухэтажном деревянном доме № 9 по Конторской улице жила семья Ильи Михайловича Григорьева – будущего мужа Елены Андреевны. В этом же доме размещалась семейная мастерская; Григорьевы, чей род восходил к голландским печникам, которых поселил на Охте сам Пётр I, выполняли столярные и позолотные работы.